Мы вышли из администрации города-героя поздно вечером. Дошли по улице Советов до остановки. На миг показалось, что эта женщина проходила в своей жизни через подобную ситуацию. Может быть, поэтому она так живо откликнулась на мою боль? Я поняла, что Рома не всех здесь купил, и есть в Новороссийске люди, кому можно доверять. Внезапно я вспомнила про Евгения, местного жителя, который отозвался на мой клич в социальных сетях. Позвонила, и мы договорились встретиться завтра. Евгений заехал рано утром. Уравновешенный и какой-то на редкость порядочный мужчина средних лет. Новороссийск начинал удивлять. Неужели здесь тоже можно встретить «своих», а не только «чужих»? Пока мы ехали в машине, он рассказывал про своих детей. Чем занимается Евгений, я не поинтересовалась, а он не заострил на этом внимания. Мы прочесали весь город. Объехали все известные мне адреса. Подходили к закрытым дверям и не наблюдали даже следов присутствия ребенка. Тогда Евгений посоветовал написать заявление. Отвез меня в центральный отдел милиции. Я впервые попала в отделение на Грибоедова, которое местные ласково называли «грибы». Со мной тут долго церемонились, все-таки новый человек, из Северной столицы, непонятный. Передавали из рук в руки, из кабинета в кабинет, пока где-то за окном не начали кричать петухи. В некоторых помещениях центрального отделения милиции мы находились, кажется, прямо на земле, со стен ручейками стекала вода. Маленькая комнатушка была задумана скорее для хозяйственных нужд, чем для работы правоохранительных органов.
– Дождь, – будто оправдываясь, прокомментировал милиционер. Для убедительности он показал пальцем на дверь, за которой шел дождь. Затем снова вернулся к оформлению бумаг. Собственноручно под копирку я закончила писать заявление на федеральный розыск ребенка.
Перешли в другой кабинет. Там не было света, не говоря уже об оргтехнике. С другим сотрудником мы составляли заявление по ст. 129 УК РФ за клевету и распространение ложных сведений, порочащих мою честь и достоинство. Он признался, что уже в курсе «ложных сведений». Значит, Проценко и сюда уже заходил.
– Говорил, что жена типа асоциальная… Пьющая. Не ухаживала за ребенком, – вспоминал милиционер. – Скажите, зачем мужику ребенка отбирать? Может, у него самого проблемы с этой, ну как ее?
– С психикой, – подсказала я.
– Да, с психикой, – согласился он. – Чем же вы так его обидели?
На этот популярный вопрос я и сама давно искала ответ. Сотрудник записывал, то и дело уточняя детали инцидента, произошедшего в Широкой Балке.
