— Вам совсем не надо было приезжать сюда, — сказал Гарри. — Совсем не надо. Мы с Хелен прекрасно справляемся.
— В такие времена нельзя держаться в стороне, — заметила Маргарет. — Мы же все-таки семья!
— Я должен покинуть вас на какое-то время, — произнес ее отец, вставая и медленно направляясь к внутренней лестнице.
И прежде чем кто-то успел спросить его, куда он собрался, старик исчез. Его родные услышали шум воды в ванной, а потом скрип дверей шкафа и древних половиц у себя над головой.
— И куда это он собирается? — спросил Эндрю.
— Надеюсь, не в паб? — насторожилась Маргарет. — Не в такое же время!
— Именно туда, — вздохнула Гвен. — Он собирается встретиться с ними.
* * *
Полчаса спустя Гарри покинул коттедж и окунулся в абсолютно другую атмосферу, где его уже не надо было уговаривать рассказать о случившемся. Когда он закончил свой рассказ, потребовалось немного тишины, неторопливых размышлений и несколько глотков пива, чтобы подчеркнуть всю серьезность произошедшего.
— Да уж, Гарри. Полиция и все такое… — протянул один из его приятелей.
— Ну да, сам понимаешь, Сэм. Целая толпа полицейских! — кивнул рассказчик.
— И все как один надоедают и занудствуют?
— Некоторые пытаются, но меня они мало трогают.
Угол паба, расположенный между камином и окном, пах стариками и грязными собаками. Сиденья деревянных стульев, на которых они сидели, уже давно приняли форму их задниц, а их обувь выдавила в старой коричневой плитке удобные углубления.
Сэм Били прислонил свою трость к столу. Голова немецкой овчарки, сделанная из слоновой кости, которая служила рукояткой этой трости, с неодобрением смотрела на потертые латунные кольца. Время от времени Сэм гладил рукоятку костлявой рукой, лаская своими пожелтевшими пальцами изрядно вытершиеся уши собаки, или постукивал кривым ногтем по латуни. Когда он двигался, его колени скрипели, и он постоянно шевелил пальцами ног в обуви из мягкой замши, как будто никак не мог найти положение, при котором ноги бы не болели. В их компании он был самым худым, но эта худоба скрывалась под многочисленными слоями одежды, которая была на нем надета, несмотря на теплый вечер. Истощение в первую очередь коснулось рук и лица Били с обвислой кожей. Его голубые глаза посверкивали из глубоко провалившихся глазниц.
— Проклятые полицейские! — произнес он хриплым голосом заядлого курильщика. — А ты как считаешь, Уилфорд?
— Без них не обойдешься, Сэм, — ответил третий член их маленькой компании.
