— Значит, без жестикуляции, правильно? — уточнил Гарри.
— Можно без нее, если вам так удобнее, мистер Дикинсон, — с трудом сдерживаясь, заверил его Стюарт.
— Ну, значит, я вышел с Джесс…
— Джесс? — переспросил старший инспектор.
— Это моя собака.
— Ах да, конечно… Итак, вы выгуливали собаку.
Гарри зажег фунтик, скрученный из бумаги, и прикурил трубку. Казалось, он ждал, не расскажет ли сам Тэйлби всю историю за него.
— Значит, как вы сказали, я выгуливал собаку. Мы всегда ходим по этому маршруту. Я так и сказал пареньку. Он, знаете ли…
— Ну да, он сын сержанта Купера.
— А вы любите прерывать собеседника, нет? — прервал свой рассказ Гарри. — Это что, такая техника допроса, или как вы там это называете?
Фрай заметила, как по лицу Стюарта промелькнуло некое подобие улыбки. А вот Хитченс, такой веселый в офисе, сейчас совсем не улыбался.
— Прошу вас, продолжайте, мистер Дикинсон, — сказал Тэйлби.
— Так вот, мы всегда ходим к подножию Вороньего склона. Джесс нравится бегать вдоль речки. Она охотится на кроликов. Правда, пока ни одного не поймала. Она так играет, понятно?
Пожилой мужчина выпустил изо рта клуб дыма. Тот поднялся к потолку, как небольшое облачко, и повис возле стеклянного шара, который на тонких цепях висел под шестидесятиваттной лампочкой. Потолок в середине комнаты уже давно стал желтым от дыма.
Диана проводила глазами это облачко и вдруг поняла, что старик уже много лет ежедневно сидит в одном и том же кресле и курит свою трубку. Интересно, а что в это время делает его жена? Смотрит «Улицу Коронации»[39] или «Катастрофу»[40] по цветному телевизору, который находится в соседней комнате? А что делает сам Гарри, когда курит свою трубку? На полках, которые расположились в алькове под печной трубой, стояли книги. Она смогла прочитать названия: «Шахтеры во время кризиса», «Война и трейд-юнионы в Великобритании» и «Джек Потрошитель и высший свет». Из художественной литературы была видна только «Фатерлянд» Роберта Харриса, которая стояла в ряду других книг, аккуратно поставленных между дубовыми книгодержателями. В подставку для газет, которая стояла возле камина, были засунуты два или три номера «Гардиан»[41]. Никакого радио, телевизора или стереосистемы. После того как газета прочитана, старику совершенно нечего делать. Только слушать тиканье часов и думать.
Фрай почувствовала на себе взгляд старого хозяина, и неожиданно ей показалось, что он читает ее мысли. А вот она его прочитать не могла. Его лицо ничего не выражало. У Дикинсона был вид аристократа, которого унижают и который с достоинством переносит это унижение.
