- ...Мы, люди американского захолустья, чрезвычайно тронуты, мистер президент, тем, что вы заглянули сюда. Вы рассказали нам о сыне нашего народа - генерале Улиссе Гранте. Многие из стоящих здесь ничего о нем не знали...
Рузвельт благодушно перебил оратора:
- Это следует отнести к их плохой памяти: нет такого учебника истории, где не говорилось бы о генерале и президенте Штатов - Улиссе Гранте.
Кто-то на платформе вздохнул так громко, что было слышно в купе Гопкинса. Над толпою пронесся смешок.
- Если бы вы знали, мистер президент, сколько из стоящих здесь ребят забыли, каким концом карандаша следует водить по бумаге. - Толпа подтвердила эти слова одобрительным гулом. - Нам был очень интересен и полезен ваш рассказ, мистер президент. - Макарчеру почудилось в тоне оратора злая ирония. Генерал с трудом заставлял себя, не двигаясь, сидеть в кресле. Отныне мы будем гордиться тем, что живем в местах, где сражался такой американец, как Грант. Тут проливали кровь наши предки за честь и свободу Штатов, за конституцию Вашингтона и Линкольна, за лучшее будущее для своих детей и для детей своих врагов - южан.
- Это вы очень хорошо сказали, мой дорогой друг, - послышался одобрительный голос Рузвельта. - Очень хорошо! Именно так оно и было: кровь солдат Гранта лилась за счастье не только для Севера, но и для Юга. За счастье всех американцев, без различия их происхождения и цвета кожи. Это была великая битва за дело демократии и прогресса.
Рузвельт умолк, очевидно вызывая оратора на продолжение речи.
- Мы хотим вам верить, мистер президент, как, вероятно, верили солдаты Гранту, что дерутся за свою свободу и свободу братьев негров, за дело демократии и прогресса. Но...
- Зачем он дает говорить этому нахалу? - возмущенным шопотом спросил Макарчер. - "Мы хотим вам верить"! Если хозяин не одернет его, я сам...
- Сидите смирно, Дуглас! - спокойно отрезал Гопкинс. - Хозяин знает, что делает.
Оратор на платформе продолжал:
- ...но нам хочется знать, почему дети этих героев и мы, дети их детей, не имеем теперь ни демократии, ни хоть какого-нибудь прогресса в нашей жизни?
- Разве мы не имеем всего, что гарантировала нам конституция? - спросил Рузвельт.
- О ком вы говорите, мистер президент, - о вас или о нас?
- Разве не все мы, сыны своей страны, равны перед конституцией и богом? - спросил Рузвельт.
Теперь голос оратора, отвечавшего ему, прозвучал почти нескрываемой насмешкой:
- Нам хотелось бы, мистер президент, рассудить свои дела без участия бога.
