- Вы знаете мое отношение к этому делу, патрон.
- Знаю, дружище, но вы должны понять: именно обещанная филиппинцам независимость...
Гопкинс быстро и решительно перебил:
- На этот раз нам, видимо, придется выполнить обещание.
- Через семь лет, Гарри. - И Рузвельт многозначительно повторил: Только через семь лет!
- Если это не покажется вам парадоксом, то я бы сказал: именно это меня и пугает - слишком большой срок.
Рузвельт покачал головой.
- Едва ли достаточный для того, чтобы бедняги научились управлять своими островами.
- И более чем достаточный для того, чтобы Макарчер успел забыть о том, что он американский генерал.
- Дуглас не из тех, кто способен это забыть. И кроме того, у него будет достаточно забот на десять лет вперед и после того, как "его" республика получит от нас независимость. Составленный им десятилетний план укрепления обороны Филиппин поглотит его с головой.
Гопкинс недоверчиво фыркнул:
- Меня поражает, патрон: вы, такой реальный в делах, становитесь совершенным фантазером, стоит вам послушать Макарчера.
- Своею ненасытной жаждой конкистадора новейшей формации он мог бы заразить даже и вас.
- Сомневаюсь... Начнем с того, что меня нельзя убедить, будто Япония предоставит нам этот десятилетний срок для укрепления Филиппин.
- Тем хуже для Японии, Гарри, могу вас уверить, - не терпящим возражений тоном произнес Рузвельт.
Но Гопкинс в сомнении покачал головой:
- И все-таки... Я опасаюсь...
- Пока я президент...
- Я ничего и никого не боюсь, пока вы тут, - Гопкинс ударил по спинке кресла, в котором сидел Рузвельт, и повторил: - Пока тут сидите вы.
Веселые искры забегали в глазах Рузвельта. Поймав руку Гопкинса, он сжал ее так крепко, что тот поморщился.
- То же могу сказать и я: что может быть мне страшно, пока тут, Рузвельт шутливо, подражая Гопкинсу, ударил по подлокотнику своего кресла, стоите вы, Гарри! А что касается Дугласа - вы просто недостаточно хорошо его знаете.
- Кто-то говорил мне об усмирении...
- Перестаньте перетряхивать это грязное белье! - И Рузвельт с миной отвращения замахал обеими руками. - Короче говоря, я не боюсь, что Макарчер променяет президента Рузвельта на президента Квесона.
- Но может променять его на президента Макарчера.
- Если бы он и был способен на такую идиотскую попытку, она не привела бы его никуда, кроме осины. Его линчевали бы филиппинцы. Не думаю, чтобы им пришелся по вкусу президент-янки. Нет, этого я не думаю, Гарри. - По мере того как Рузвельт говорил, тон его из шутливого делался все более серьезным и с лица сбегали следы обычной приветливости. Но тут он ненадолго умолк и, снова согнав с лица выражение озабоченности, прежним, непринужденным тоном сказал: - Кстати, Гарри, когда увидите нашего "фельдмаршала", скажите ему, чтобы не показывался в окнах вагона. Пусть не ходит и в вагон-ресторан. Я не хочу, чтобы об его присутствии пронюхала пресса. А в ресторане, говорят, всегда полно этих бездельников-корреспондентов.
