— Смотрю я на вас, люди будто бы взрослые, а хуже ребятишек, — качая головой, насмешливо язвит Павло. — Надо же додуматься! Копают могилу для одного, а считают — для всей палатки. Подумали бы сперва, можно ли в ней уместить всех?
— Для Козьмы это могила, — решительно рассеивает опасения Полковник. — А что копать нас пригнали, так это в наказание. Сейчас еще и не того жди! Жизни не дадут! Так что готовьтесь теперь ко всему.
Их трезвые голоса несколько успокаивают нас, и мы привычно принимаемся за работу. Поочередно меняясь, мы долбим мерзлую землю, лопатами выбрасывая ее на бровку, и надрываемся, выворачивая дикий финский камень. Ослабев от побоев, мы едва держимся на ногах и с великим трудом заканчиваем рытье могилы. Затем несколько человек из нас, сопровождаемые конвоем, без всякого почтения попросту приволакивают труп Козьмы из лагеря. Немцы к такому ритуалу совершенно равнодушны. Ничего не добившись от нас на допросе, они сочли вопрос исчерпанным и утратили к своему незадачливому холую всякий интерес. Мертвый, он не представлял для них никакой выгоды, и мы воочию убеждаемся в их «благодарности» тем, кто теряет способность приносить им пользу. Мы подтаскиваем тело Козьмы к краю ямы и, воздавая «должное по заслугам», поспешно спихиваем его в зияющую пасть могилы. Увлекая за собой мерзлые комья земли, оно тяжко распластывается на ее дне в самой неестественной позе.
— Эх! Головой не туда положили, — огорченно вздыхает Папа Римский.
— Напрасно беспокоишься, — успокаивает его Полковник. — Такому, как его ни положь, все равно в раю не быть.
Конечно, некоторые из нас хорошо знают и не забыли похоронные обряды и теперь пытаются точно соблюсти их, но на этот раз вместо традиционной горсти земли мы забрасываем ненавистный труп мелкими камнями, а перед тем, как засыпать могилу, не забываем завалить его увесистыми финскими валунами, только что с таким трудом поднятыми наверх. Падение каждого из них мы сопровождаем самыми неожиданными напутствиями:
— Вместо сердца камень имел — так с камнем и на тот свет пойдешь.
— Всем хорошим и достойным людям камень на могилах ставят, а для тебя мы его и в могилу положить не пожалели.
— Это — чтобы не вылез, если вздумается. Небось, теперь-то уж продавать никого не сможешь, — и далее в том же роде.
При полном попустительстве конвоя заваленную землей и камнем могилу мы подозрительно долго и добросовестно утаптываем опухшими от хронического недоедания ногами, а излишек земли, с несвойственной нам тщательностью, разбрасываем по сторонам, сравнивая с поверхностью.
