— Чем-то все это кончится? — пытаюсь я предугадать дальнейшие события.
Слышится команда:
— За чаем!
Расправившись с горячим травянистым настоем, мы окружаем печку, нагреваясь перед выходом на трассу, когда беспокойство Кандалакши вновь приковывает внимание всех к ненавистному Жилину:
— Что-то, мужики, не так! Отродясь с ним такого не бывало, чтоб чай проспать! Заболел никак?
— Вот избеспокоился! — с нескрываемым раздражением охлаждает его Полковник. — Привык штаны ему латать да котелки мыть. Не знаешь, что сделать? Да пихни его под ребра — мигом вскочит!
Сопровождаемый подобными напутствиями, Кандалакша пробирается к Жилину и дотрагивается до его ног.
— Холодные, что лед! — встревоженно роняет он.
— Еще чего?! Да открой его — посмотри! — советует кто-то.
Лесоруб подозрительно долго возится над своим бывшим благодетелем, тормошит и ощупывает его, прикладывается к нему ухом и, наконец, стремительно поднявшись и заикаясь от волнения, объявляет:
— Ме-е-ертвый, мужики! Право слово, мертвый!
— С ума, что ли, поспятил? — не доверяя слуху, поднимается с мест встревоженная палатка.
Более решительные, протискавшись к Козьме, сдергивают с него одеяло и тщательно его обследуют. Вскоре ни у кого не остается сомнения, что Козьма мертв.
— Ххы-ы! И впрямь мертвый! Ведь говорил, что недаром утром радио молчало, — возвращается к своему Яшка-Колдун.
— Что мертвый, то полбеды! Плакать, наверное, никто не собирается. Достукался-таки подлюга! А вот что придушен, дело серьезней, — решает Полковник. — Немецкий любимчик — начнут теперь допытываться.
Не веря своим глазам, вся палатка толпится у тела Жилина. Сомнений в насильственной смерти Козьмы ни у кого не остается. Об этом красноречиво свидетельствуют темные пятна на его лице и шее.
— Допросы начнутся, ссылайтесь все на незнание, — предлагает Полковник. — Да мы и в самом деле ничего не знаем о том, кто это, когда и как ему эту праведную казнь устроил! Мой совет всем отвечать так: крепко спал после работы, ничего не видел, не слышал и не знаю. Бить почнут — придется перетерпеть, нам ведь к побоям не привыкать. Главное, держаться дружно.
Мы долго обсуждаем происшествие и создавшееся положение, пока назойливый свисток не прерывает нашего занятия. Мы занимаем свои места в командах. Среди нас недостает двоих. Один из них — Андрей Осокин, несчастный Доходяга; то, что отсутствует второй, мы старательно не замечаем. До прибытия конвоя по заведенному порядку команды предварительно поверяются лагерной полицией.
