— Они вас накормят! — охлаждали их пыл скептики. — Не знаете вы немцев! Да у них и с пустым брюхом, как миленький, света невзвидя, работать будешь. Переугробить нас всех им ничего не стоит. Позагнемся — на наше место других пригонят. Только и всего-то!
Доставленные тогда на место глухой морозной, а вдобавок еще и шальной ветреной ночью продрогшими до костей и с голодными спазмами в желудке, мы покидали кузова автомашин с тайной надеждой на хотя бы мало-мальски теплый кров и черпак горячей бурды. К нашему великому разочарованию, ничего этого здесь не оказалось, и все наши радужные замки тут же в одно мгновение рухнули. Совершенно неожиданная картина открылась нашим глазам. Вместо оборудованного лагеря с жилыми бараками, обнесенными, как правило, двумя рядами колючей проволоки, перед нами на пригорке лежала окруженная со всех сторон темной стеной высокого леса и слабо освещенная одними фарами доставивших нас автомашин, довольно обширная, ровная голая и унылая площадка, которая, похоже, только накануне была поспешно очищена от деревьев: повсюду торчали пни и виднелись неубранные и полузанесенные снегом завалы обрубленных хвойных сучьев. Лишь на самом краю ее, совсем невдалеке от нас, из темноты неясно проступали очертания штабелей каких-то строительных материалов да нескольких странных круглых сооружений, смахивающих на киргизские юрты.
— Да какой же это лагерь? — послышались то тут, то там недоумевающие тоскливые голоса. — Колючки и той нет! Где нас размещать-то будут?
— Спросили бы лучше, а где вот спочивать-то ноне, в этакую-то вот стынь, станем?
— Да нешто так вот на снегу и оставят? Хана тогда нам всем тут будет! До утра-то мало кто на таком-то холоду дотянет!..
— Вот вам и хуже не будет! — напомнили недавние споры неисправимые скептики. — Хорошего ждать нам здесь явно нечего. Ну, чего уж еще хуже-то?! В самый вот мороз на голое место, ироды, загнали! Держитесь теперь, мужики, позагнемся мы здесь все до одного! Это как пить дать!
В сознании никак не укладывается, что именно это вот дикое, глухое место станет нашим новым и, быть может, последним пристанищем. Но как ни гоним мы от себя эту нелепую чудовищную мысль, окончательно избавиться от нее и разуверить себя в этом нам так-таки и не удается. Все наши сомнения сразу исчезают с появлением неожиданно подошедшего к нам конвоира.
— Добре вам здесь сна! — с явной издевкой роняет он на ломаном русском языке. — Руски зольдат — нет холодно, руски зольдат — всегда жарко. Да, да!
