Впрочем, что значит жалкое? Романтическое мировоззрение, позаимствованное им у Бодлера и других, разумеется, предусматривало в том числе и разного рода саморазрушительные практики – романтик должен страдать и топить свои страдания, ну, например, в бутылке виски. А попутно писать гениальные песни типа «Intoxicated Man» – Мик Харви, соратник Ника Кейва, именно по этой композиции назвал первый из нескольких своих альбомов англоязычных перепевок творчества Генсбура.
Так или иначе, на своей четвертой пластинке и в том числе в «Intoxicated Man» Генсбур как бы подытоживал свой ранний условно джазовый период – в середине 1960-х ему предстояло совершить первое из нескольких удивительных перевоплощений и на пороге сорокалетия нырнуть с головой в молодежную поп-музыку. С его композицией «Poupee de Cire, Poupee de Son» востроглазая юная француженка Франс Галль, представительница популярного стиля йе-йе – наивной и обаятельной девичьей поп-музыки той эпохи – победила в 1965-м на Евровидении; правда, представляла она не Францию, а Люксембург, но это не помешало треку стать хитом во всей франкофонной части Европы. Для автора, сказавшего незадолго до этого, что он совершенно точно скоро накопит себе на «Роллс-Ройс», это действительно стало первым настоящим триумфом – и «Роллс-Ройс» у него в самом деле через некоторое время появился, правда вот незадача, Генсбур не умел водить, поэтому, по собственному признанию, использовал его как пепельницу.
Что до Франс Галль, то с ней мятежный французский гений испортил отношения год спустя, когда преподнес певице композицию «Les Sucettes». Формально она повествовала о девушках, которые любят леденцы на палочке, но слушатели довольно быстро считали весьма рискованную по тем временем сексуальную метафору – когда Галль дали понять, о чем именно она спела, сама того не подозревая, та пришла в ужас и временно разорвала с Сержем Генсбуром все дипломатические отношения. Ну да, вот таким он был – во-первых, вечно зацикленным на темах, считавшихся до сексуальной революции если и не запретными, то по крайней мере, весьма и весьма смелыми, а во-вторых, что еще важнее, категорически неспособным позволить жизни спокойно идти своим чередом. Даже когда вроде бы у Генсбура все получалось, он прямо-таки чувствовал необходимость выкинуть какой-нибудь немотивированный фортель и усложнить в том числе и собственное положение. Тоже, если хотите, издержки романтического непокоя – прямо по Бодлеру.
