Вот и Л. Коренев в июле 1994 года в газете «Сегодня» решил, видимо, встретить приближающийся всенародный праздник – юбилей Пушкина – реабилитацией его врага и завистника. Помилуйте, уверяет нас Коренев, не был Фаддей Венедиктович агентом Третьего отделения (бумажками, что ли, не подтверждено?). И против России не воевал. Вспоминаются, правда, стихи Лермонтова:
Россию продает Фаддей
Не в первый раз, как вам известно…
Но известно было это его современникам: Пушкину, Вяземскому, Баратынскому, Лермонтову и другим, надо думать, непосвященным лицам, а некоторые нынешние товарищи полагают иначе. Ну и пусть полагают. По их мнению, и политически, и нравственно издатель «Северной пчелы» («поборник гласности» – по Кореневу) вполне респектабелен. Вот только характерец имел неважный: «Попросту характер имел он склочный и едкий ум», – оговаривается Коренев. Вот и все. Только за это его, бедненького, и не любили. Не стану сейчас спорить с эдакой «простенькой» кухонной концепцией. Лучше приведу еще одну, последнюю, цитату – из малоизвестного письма Николаю I вовсе не воинственно и не революционно настроенного человека – милого Василия Андреевича Жуковского: «…с Булгариным у меня нет и не может быть ничего общего ни в каком отношении… я очень искренне сказал ему в лицо, что не одобряю того торгового духа и той непристойности, какую он ввел в литературу, и что я не мог дочитать его „Выжигина“». Это было написано 160 с лишним лет назад, но «жив курилка»! И с грустью, и с досадой приходится признать, что и поныне находятся рецензенты и публикаторы, оценивающие достоинство произведения и талант автора исключительно по коммерческому успеху его книги, по спросу на рынке. Расторопный делец и один из действительных основоположников «массовой», псевдонародной, оболванивающей «культуры», Булгарин породил неистребимую армию литературных уродов, популистских имитаторов, от которых нет спасения до сих пор. Но сколько нашумевших бестселлеров-однодневок не без помощи славных Косичкиных безвозвратно кануло в Лету! Туда им и дорога. Теперь, пожалуй, и я осмелюсь сказать: «Dixi!» Пока все.
