— Потому что ты этого не желала.
Она встала и вышла, чтобы вернуться с высоким стаканом и молочником. Чистым, мать его, молочником.
— Ты всегда отличалась неженским упрямством. И нежеланием понимать, какая роль отведена нам Господом…
— И это тоже не стоит, — молоко я любила.
Вот такое, чтобы холодное, просто ледяное. И в высоком стакане, и с хлебом, а тот солью посыпать густо-густо.
— Мне сказали, что ты гуляла с этим… наглецом, — мягкий упрек.
И матушка присаживается.
В своем костюме фиалкового цвета она смотрится чуждо. Такой женщине не место в полузаброшенной хижине на краю полузабытого города.
— Нельзя?
— Разве тебе что-то запретишь?
Наверное, нет.
Или да? Может, я стала чуть взрослее и чуть умнее? Может, я бы прислушалась к совету, если бы кто-нибудь удосужился его дать.
— Но меня интересует, о чем вы говорили.
— О драконах.
— И только?
— И только.
— А…
— Он не из болтливых.
— Или ты не проявила должного усердия, — вот теперь матушка поджала губы. — В тебе никогда не доставало деликатности.
Это да, чистая правда. Деликатности во мне было не больше, чем изящества в старом седле Дерри.
— А почему ты отказалась давать кровь?
Матушка пожала плечами.
Отвечать не будет.
— Ты ведь дала?
— Да.
— Им этого хватит.
Хватит. Наверное. То есть, Томас уверен, что хватит.
— Результат будет через пару дней.
Кивок.
— Но мы ведь знаем, что это он? — я смотрела на матушку, а та отвернулась, зацепившись взглядом за лоскут паутины. И как он уцелел при внезапной этой уборке? Почему уцелел? И теперь она разглядывала этот несчастный серый хвост, будто в нем сосредоточилось все зло этого мира.
— Мы ничего не знаем, Уна, — матушка поднялась.
Стук ее каблуков отбивался в моей голове, порождая ноющую боль. Изящные пальчики обхватили рукоять метлы.
— И мы ни в чем не можем быть уверены…
Она смахнула несчастный клок.
— Но я буду несказанно благодарна тебе, если ты проявишь немного… простого женского внимания. А заодно узнаешь, что именно они ищут.
Матушка обошла стол и, наклонившись, коснулась губами моей щеки.
— Зачем?
— Затем, что память иногда лжет. А прошлому следует остаться в прошлом. Но ты кушай, дорогая. Ты совсем похудела, а женщине нужны формы…
Метла отправилась в угол.
А матушка вытерла пальцы батистовым платком.
— Может, ко мне переедешь?
Я покачала головой. Во-первых, мы точно не уживемся. А во-вторых… во-вторых, как бросить дом? И триста тысяч долларов?
— Как знаешь, — матушка не настаивала. — В таком случае, я буду заглядывать. Как ты думаешь, если я привезу шторы? Те, помнишь, желтые с полосой? Здесь станет намного уютней.
