Пусть Зои почти не говорит, а когда говорит, то речь ее невнятна. Пусть она не способна ходить, да и ложку держит-то с трудом. Пусть в ней не осталось ничего от той королевы школьного бала, которую я помню, но… она по-прежнему меня ненавидит.
Теперь еще и за то, что я жива и здорова.
— Мне жаль, — сказал Ник.
А я поверила.
Ему и вправду жаль.
Я успела подняться на холм до того, как буря расправила крылья. Она налетела с востока, тяжелая, темная, гремящая песками. Ударила наотмашь, и провода загудели, предупреждая, что наше захолустье вновь останется без связи. Сыпанула колючим песком, скорее забавляясь, чем и вправду желая причинять вред.
Я отогнала машину в гараж. Заперла двери.
Опустила щиты на окна, отметив, что на южном крепления совсем заржавели. Их стоило бы поменять еще при Дерри, но тому все было некогда.
И мне.
Буря позволила подготовить дом к встрече. Разве что толкнула в спину, коснулась шершавою лапой волос, будто примеряясь, и отступила. Так бывает — несколько мгновений тишины, когда воздух одновременно горяч и сладок. И сладость эта расползается по языку. Этот воздух хочется пить.
Я пью.
Я напиваюсь допьяна. Я закрываю глаза, позволяя миру быть услышанным. Недаром ведь моя бабка была из Говорящих, хотя кто в просвещенном городе белых людей верит в мудрость айоха? Но теперь я слышала.
Песню гор.
И стук огненного сердца, спрятанного под скалистой их подошвой. Бурление воды в родниках, что поднимаются, разливаясь горячими озерами.
Серные грязи.
Близость моря. И отчаянную радость старика, готового к последнему своему полету.
Стало быть, Изумруд. Решился. Он давно уже не выбирался из пещер, почти все время проводя в серных ямах. Но и горячие грязи не приносили облегчения.
Изумруд был стар.
И… буря примет его.
Легкого полета.
Я нырнула в дом за мгновенье до того, как буря, очнувшись, ударила со всею своей силой. И хижина Дерри содрогнулась. Раздался скрип, сменившийся стоном. И новый удар.
Крыша держится.
Я ее укрепляла в позапрошлом году. И подумывала даже сменить полностью, поставив новую, чтобы красная черепица и специальные ветроблокирующие щиты.
Но появился Билли.
Любовь.
Разве любовь не важнее какой-то там крыши? Что ты, детка, сама подумай, на кой тебе эта дыра? Тебя ждет весь мир. Нас ждет…
Я с трудом удержалась, чтобы не сплюнуть под ноги. И прислушалась к завыванию ветра. Разошелся. К вечеру шоссе, связывающее городок с большим миром, засыплет, а с ним и южные берега. Море поглотит песок и полтора десятка лодок. В новостях напишут об очередных разрушениях, с которыми городские власти борются.
