— Не оставлю.
Или оставлю? В какой-то момент мне мучительно захотелось, чтобы Ник и вправду позвал меня, чтобы сказал: мол, давай уедем из этой пыльной дыры? Возьмем Зои, раз уж без нее никак, и рванем к Вашингтону. А там, в большом городе, найдется место для всех. В том числе для жалкой полукровки, не умеющей ничего, кроме как говорить с драконами. Только откуда в столице драконам взяться?
Но я бы поехала.
Я бы…
— Оставишь, — Ник погладил руку. — А потом усохнешь от тоски. Я тебя знаю, Уна.
Знает.
Лучше, пожалуй, меня самой. И наверное, это знание связывает нас куда прочнее, чем узы крови.
— А ты как? — Ник провел по ладони.
— Как обычно.
Ветер, пробравшийся за ограду, коснулся травы, вспугнул кузнечика, который запрыгнул на камень. И с камня, вновь растворившись в этом зеленом море. Ветер же, лизнув шершавый песчаник, запутался в тонких нитях ловца душ.
Зашелестели ракушки, повернулась паутина, скребанув по камню. И показалось вдруг, что Вихо рядом, что…
Показалось.
— А твой…
Я покачала головой:
— Больше не появлялся.
— Это ведь хорошо?
— Да… наверное.
Рука заныла.
И ребра. И ощущение постороннего присутствия стало почти невыносимым. А следом пришел страх. Вдруг… вдруг я ошибаюсь?
Билли убрался?
Вот так взял, сложил свое шмотье, прихватил мои двести баксов, которые, как мне казалось, я спрятала надежно, и…
Ник обнял меня. А я позволила обнять. Вдохнула этот его родной больничный запах, закрыла глаза, отрешаясь от места и шелеста ракушек, притворявшегося голосом.
— Он не вернется, — Ник гладил меня по спине. — Он ушел и не вернется… никогда… просто поверь.
— Верю.
Наверное.
Пока деньги не закончатся, а у Билли они текут, что вода сквозь пальцы. И когда он поймет, что вновь проигрался… или нет? Полгода прошло.
Полгода — это срок?
Срок.
И стало быть, он и вправду ушел. Отыскал себе новый городишко, а в нем — новую дуру, которой мечталось о счастье. И теперь уже на ней вымещает раздражение.
Какое мне дело?
Никакого.
— А давай, ты к нам переедешь? — Ник отстранился, и я поспешно отодвинулась. — На время? Пара недель…
— Зачем?
— Просто так.
— Слухи опять пойдут, — я тронула ловца пальцем, и тот нырнул сквозь плетение, застряв в нем. Тонкие веревочки натянулись, и показалось, что вся эта по сути своей нелепая конструкция вот-вот развалится.
Мать придет в ярость.
И скажет, что я не уважаю покой брата, как и заветы предков. И будет права. Я не уважаю его покой. Я… я до сих пор не простила Вихо за то, что он так глупо умер.
