После недели пути стала давать себя знать наша мало приспособленная для такого похода обувь. Мальмгрен чаще других оступался и попадал в талую воду на льду, чаще других натыкался на острые осколки льда. Его обувь разрушалась быстрее нашей. Скоро ему пришлось обвязать ноги обрывками одеяла.
Две недели пробивались мы через движущиеся льды, преграждавшие нам путь. Мальмгрен слабел у меня на глазах. Он не мог уже идти дольше часа. А что такое час в подобном походе? Нам нужно было идти как можно скорее, потому что здесь не только каждый шаг, но даже самый отдых требует расхода калорий. А у нас их было так мало! В конце концов Мальмгрен должен был отдыхать перед каждым сколько-нибудь значительным препятствием. Он сгибался под тяжестью сумки с жалкими остатками провианта. На каждом шагу мне и Мариано приходилось ему помогать. Ну, скажите сами - можно ли было так идти? Для нас было ясно: если мы будем двигаться подобным образом, то никогда не увидим земли.
К концу второй недели случилось то, чего следовало ожидать каждую минуту: большой торос преградил нам путь у самого края широкой трещины. Мы с Мариано перебрались через него. А Мальмгрен в бессилии опустился перед препятствием, не решаясь сделать попытку его перейти. Он оставался неподвижным на льду больше часу. Мы не могли больше ждать и стали его уговаривать двигаться следом за нами. Мальмгрен поднялся и стал взбираться на скользкую поверхность тороса. Он уже не шел, а полз на четвереньках. Несколько раз он срывался с ледяного холма и скользил вниз, оставляя на снегу следы израненных рук и ног. Кажется, в третий раз ему удалось добраться до вершины тороса. Здесь он снова остановился отдохнуть. Наконец он стал спускаться в нашу сторону, где торос граничил с широкой трещиной. И тут случилось то, чего я боялся: у Мальмгрена не хватило сил преодолеть трудный спуск с тороса. Он сорвался с его крутого края и покатился в воду. У нас не было средства предотвратить его падение в воду. Я закрыл глаза, чтобы не видеть, как он будет тонуть. Но оказалось, что он последним отчаянным усилием оттолкнулся от тороса и выбросил корпус на нашу льдину. Когда я открыл глаза, Мальмгрен лежал на краю полыньи с опущенными в воду ногами. Мариано держал его за руки, чтобы не дать соскользнуть под лед.
Мы вытащили Мальмгрена. Мы сняли с него брюки и белье и отжали из них воду, но сушить их было не на чем. У нас не было огня. Когда Мальмгрен надевал белье, оно ломалось, как стеклянное. Мальмгрен твердил: "Необходимо идти, необходимо во что бы то ни стало идти, чтобы не отморозить ноги". Но силы его были истощены. Он не мог идти. Пришлось сделать десятый за этот день вынужденный привал. Поев пеммикана, мы заснули. Мальмгрен разбудил нас и сказал, что нужно двигаться дальше. Он говорил так, будто провинился перед нами.
