Художник воспроизвел летнюю картину Елисейских полей. На первом плане неслись нарядные автомобили, в боковой аллее - всадники, целая веселая кавалькада. На скамьях сидели парочки. Беззаботная жизнь праздной толпы Елисейских полей.
Все это было бы радостно и красиво, если бы не один штрих, варварски яркий и грубый, разбивший все усилия живописца. Над дверью барака красовалась вывеска, исполосованная государственными цветами Третьей империи. Она была точно шлагбаум, преграждающий путь в мир, вдохновивший художника, - "Тринадцатая рота".
Весеннее солнце с одинаковой заботливостью золотило и нежные тона нарисованной сказки и полосатую эмблему действительности. Под его лучами вспыхнули окна барака. Теперь ясно можно было видеть в них переплет железной решетки.
Дверь барака распахнулась. Человек в серой холщевой одежде вышел на улицу. Это был Зинн. Он прыгнул в лужу и побежал, разбрасывая брызги. Рядом с ним были дощатые мостки, но заключенный не имел права ступить на их сухие доски, предназначенные для эсесовцев, несущих охрану лагеря. Вот он добежал до будки на углу и исчез в ее дверях. Это было отхожее место, носившее здесь название "пивной". Название не было случайным. Чистку отхожих мест производили наиболее ненавидимые охраной заключенные. Им не давали ведер. Им давали по пивной кружке, - обыкновенной фаянсовой кружке емкостью в пол-литра.
При всем желании эту работу нельзя было проделать быстро. Администрации же только это и было нужно.
На эту грязную работу уходили целые ночи. В такие ночи зловоние растекалось по всей округе.
Зато "пивные ночи" были праздником для остальных заключенных: зловоние выгоняло стражу с улиц лагеря, охранники отсиживались в караулках.
Выйдя из "пивной", заключенный поискал было взглядом места посуше, но, не найдя его, нехотя сошел в воду. Холод снова заставил его бежать. Но даже движение не вызывало краски на сером, изможденном лице. В нескольких шагах от двери своего барака заключенный увидел охранника. Заключенный обязан был стать во фронт.
Роттенфюрер медленно приближался. На его лице была написана злая скука. Он посмотрел на вытянувшегося Зинна, в серой куртке, в серых штанах, концы которых были подвернуты, чтобы не мокнуть в воде. Роттенфюрер остановился и внимательно оглядел заключенного с ног до головы. И так же медленно - с головы до ног. Заключенный стоял в воде. Судорога озноба пробежала по его спине, свела шею, дернула за локоть.
