— Стевен предлагал год отдохнуть от учебы, — криво улыбнулась я.
— Ну, Мэль, согласись, — подруга доела пряник и заклятьем очистила пальцы, — мы уже поняли, что он к-к-королевский парнокопытный. Отец-Хаос, я же с ума сойду!
Поперхнувшись смешком, я согласно кивнула:
— Да, мы уже поняли, что он парнокопытный. Вот только мне стало запоздало страшно.
— А вот и домик твоей бабушки, — радостно произнесла лисонька. — Интересно, сегодня будут блинчики?
Старшая квэнни Конлет жила недалеко от нас. Уютный особнячок, окруженный немного запущенным садом: растениями квэнни занималась сама и только по настроению. Впрочем, особой прислуги у бабушки не было. Две молодые женщины приходили раз в неделю убраться, и Танира прибегала — сготовить. Но последнее — в строжайшей тайне.
«Знаю я твою бабушку, если не сготовлю, то она будет жить на одном кофе и сухофруктах», — ворчала Танира и, собрав сумку, сбегала через черный выход.
Толкнув скрипнувшую калитку, я ступила на мощеную дорожку, ведущую к широкому крыльцу-террасе.
— А я все жду и жду, — хмыкнула квэнни Конлет, сидящая на перилах. — Чего без сумки-то?
Не дожидаясь моего ответа, бабушка спрыгнула с перил и поманила нас за собой:
— Стол накрыт, девоньки.
— Вот сколько раз вижу твою бабушку, столько же раз и… — Нольвен запнулась и после паузы продолжила: — Восхищаюсь. Фигура как у юной девушки, характер как у порождения Хаоса и голос — то мелодичный, как у феи, а то зычный, как у моего дяди.
Я только руками развела: бабушка была очень особенной. И каким ветром ее занесло в жены к дедушке, даже представить сложно. Может, по большой любви?
В любом случае последние шесть лет бабушка предпочитала свободу, узкие черные брюки, вишневый табак и общество своего «близкого друга» алворига Нортренора.
Переглянувшись, мы с Нольвен последовали за бабушкой.
— Мне кажется или квэнни Конлет гордая обладательница самой модной в этом сезоне стрижки? — шепотом спросила моя лисонька. — Длинная челка и чуть более короткие пряди на затылке?
— Только это, кажется, мужская стрижка, — неуверенно произнесла я.
— Уверяю вас, девоньки, это самая что ни на есть всеобщая стрижка, — зафыркала идущая впереди бабуля. — Это среди целителей рассадник домашних цветов, остальные на мир иначе смотрят. Проходите. Гостиная, она же столовая, она же чайная комната, у меня всего одна.
«Она же нервничает», — поняла я вдруг. Ведь ни для меня, ни для Нольвен планировка бабушкиного особняка тайной не была.
