Как там говорил Марк Твен о бурах: "… бур, белый дикарь. Он грязен, живёт в хлеву, ленив, поклоняется фетишу; кроме того, он мрачен, неприветлив и важен и усердно готовится, чтобы попасть в рай, – вероятно, понимая, что в ад его не допустят". Но мне эти люди (буры) были очень нужны и я старался сделаться для них своим парнем, я был весел, и находясь в гостях постоянно шутил с хозяевами, рассказывая им древние анекдоты.
К примеру: "приходит маленькая фермерская девочка к торговцу в лавку и просит продать ей бочонок крепкого бренди, а торговец ей говорит девочка а тебе бочонок не слишком большой будет? А девочка ему в ответ – И я так же думаю, наверное сейчас половину мне придется сразу выпить".
Нужно сказать что местный бурский юмор был мне почти совсем не понятен – это было нечто промежуточное между тонким английским юмором – когда всем непонятно, где же здесь нужно наконец смеяться. К примеру, Дворецкий объявляет наводнение – "Темза, сэр!" и скандинавским – когда змеятся нужно везде и всюду после каждого слова: "много корова дает молока? А корова говорит: много.."
Рассказывая подобные шутки местные загорелые и краснощекие бурские фермеры начинали хохотать уже в начале и уже буквально захлебывались смехом после пары слов. "Ха-ха-ха – ты понял корова ему говорит? ха-ха-ха". Я тоже звонко смеялся, но внутри недоумевал, что же тут такого смешного. В общем, шутки здесь были крайне примитивные, и я со своими анекдотами быстро стал всеобщим записным весельчаком. На каждой ферме я замечал, что из за продолжающейся войны с басутами, на фермах ощущалась нехватка молодых мужчин, которые проводили свои бесконечные рейды и набеги в поисках все новых чернокожих слуг.
Зато здесь наконец были женщины, иногда довольно молодые женщины. Я же уже более четырех месяцев был лишен женской ласки, и поэтому мне было крайне тяжело было сдерживать свои порывы плоти. Но приходилось еще и еще раз терпеть, еще было не мое время. Начну с того, что лишних и свободных женщин здесь просто не было. Старшее поколение бежало более тридцати лет назад из Капской колонии в неизвестность зачастую без женщин, и если бурские мужчины проигрывали битву чернокожим, вдов не оставалось, негры в случае победы просто вырезали белых женщин и детей. Среднее поколение покинувшее колонию еще малолетними детьми, уже то же разменяло как минимум свой четвертый десяток, а многочисленным детям, которых буры заводили после обретения независимости двенадцать лет назад нужно было еще подрасти, хотя бы несколько лет.
