Никодемус не прикасался к Мэтти, хотя ему безумно хотелось, но он прекрасно понимал, что девушка не позволит ему такой дерзости. Сейчас она держалась крайне отстраненно, словно между ними возникла стена.
– Не думаю, что дело в отравлении, – произнес он после молчания. – Ты выкрикивала имя своей матери.
– Имя матери? – удивленно переспросила девушка. – Бессмыслица какая-то! Ты, должно быть, ошибся.
– Нет, любовь моя, – ответил он. – Ты постоянно звала свою мать. Снова и снова.
Когда Мэтти проснулась на следующее утро, Никодемуса в постели уже не было. На мгновение Мэтти забыла, что произошло днем раньше, но затем воспоминания вернулись, и внутри с новой силой разгорелась паника, разболелась голова, а в животе появились неприятные ощущения. Мэтти вдруг показалось, что она проснулась с похмелья… ужасное и отвратительное похмелье, но это было не так. Во рту было сухо, как в пустыне, паника усиливалась с каждой секундой, а живот крутило с невиданной силой.
Единственным, что помогло бы ей справиться с ужасным состоянием, был горячий душ, но и от него не было никакого толку. Не помогла и огромная чашка с крепким кофе. Мэтти пробиралась через длинный коридор и остановилась возле кабинета Никодемуса, когда услышала его голос… такой властный и уверенный.
– Я уже подписал все документы, – говорил он с кем-то. – Любые дальнейшие задержки или замедления считаются недопустимыми. Я понятно изъясняюсь?
Уверенность в голосе создавала такое впечатление, что Никодемус способен на все, но сейчас попадаться на его глаза девушка не хотела. Искушать судьбу Мэтти не рискнула, поэтому тихо прокралась по коридору обратно в хозяйскую спальню. В одно лишь мгновение она оказалась возле большого гардероба, откуда и взяла свою сумочку. В сумке она спрятала смятую сигаретную пачку и с облегчением обнаружила, что там было еще три сигареты. Мэтти достала одну и сейчас шарила по дну своей сумки в надежде отыскать зажигалку.
Вместо того чтобы покурить на балконе, девушка направилась в противоположное крыло дома. Она выскользнула в мгновение ока в небольшой внутренний дворик и увидела скамью, которая частенько становилась свидетелем ее вредной привычки.
Мэтти села на скамейку, подтянула ноги под себя и закинула голову, наслаждаясь холодным воздухом и теплыми лучами солнца. Постепенно паника ушла, и девушке стало лучше. По вкусу сигарета была отвратительной, но это не имело никакого значения. Ее курение – это некий протест против властного Никодемуса. Подчиняться ему – да никогда в жизни! То, что произошло вчера ночью, абсолютно ничего не значит. Да, он стал свидетелем ее кошмара, но это не значит, что теперь он знал и понимал Мэтти. У девушки были свои тайны, и она не собиралась с ним делиться своими секретами. Безопасность, которую он пытался обеспечить, – всего лишь иллюзия. А если нет, то тогда это означало, что Мэтти проиграла в этой игре.
