«Запись, стр.11: мама пишет, что отец ударил ее по голове пивной бутылкой, когда она сказала ему, что пора завязывать с выпивкой. Это было лето… прямо перед тем, как мы с Д вернулись в школу. Данная история совпадает с тем временем, когда мама рассказала нам, будто споткнулась и упала с крыльца, занося продукты в дом. Как результат, под глазами виднелись синяки еще на протяжении нескольких недель».
«Запись, стр.35: мама пишет, что отец жестоко обращался с ней в постели. Бил и вел себя агрессивно. Она попросила его остановиться, но он лишь ударил ее в живот. По сути, изнасиловал ее. Вагинально и анально. Большую часть ночи она продолжала истекать кровью. Это совпадает с тем днем, когда Д обнаружила кровь на простынях, закидывая стирку. Когда она задала вопрос, отец приказал ей заткнуться и заняться делом, как и подобает хорошей девочке (я помню этот момент!). В то же время мама сообщила всем, что у нее начался приступ сильной мигрени, и провела несколько дней в своей комнате с закрытыми жалюзи».
Там было еще несколько заметок, написанных почерком Хлои, но эти две оказались наиболее тяжелыми. Даниэль решила, что этого будет достаточно для того, чтобы дополнительно разжечь подозрение к отцу во время слушания дела в суде. Просматривая записи, она с легкостью вспомнила оба случая. Мама действительно была в солнцезащитных очках, когда отвозила их с Хлои в школу в первый день учебы третьего класса (или это был уже четвертый?). А окровавленные простыни почему-то сильно разозлили их отца, тогда как мама несколько дней скрывалась в спальне, словно заключенная.
Она помнила все это. А теперь, видимо, и Хлои тоже. Сестра объединяла все воедино… разглядев, наконец, истинное лицо их отца.
Так почему же она до сих пор ничего не предприняла?
Под заметками Хлои также находился еще один тревожный кусок информации. Он назывался «Угрозы насилия или смерти». Там сестра указала номера страниц каждого случая. Всего их было восемь.
Даниэль обратила внимание, что Хлои не оставила ни единой пометки в самом дневнике мамы. По всей видимости, она не хотела испортить его, то ли из-за ностальгии, то ли из-за того, что в будущем его можно будет использовать в суде. Точно было неизвестно.
Чем дольше Даниэль смотрела на заметки по поводу отца, тем больше ее сердце окутывало новое чувство. Сначала она не могла подобрать ему название, но затем вспомнила о случившемся в прошлом году и обо всех ее попытках объяснить Хлои, кем на самом деле являлся их отец. Тогда все сразу встало на свои места.
