— Что-то не так? — спросила молодая англичанка у телескопа.
Он про нее и забыл.
— Почему вы на меня так смотрите? — Она улыбнулась, предвидя несомненный ответ.
— Я смотрю не на вас, дорогая. Я смотрю мимо вас.
— Какое разочарование! Позвольте к вам присоединиться? — Его молчание она истолковала как приглашение. — Вы так сосредоточенно смотрели на эту гору, что я просто не могла вас не заметить. Я очень надеюсь, что вы не собираетесь на нее взбираться.
— О нет. Больше никогда.
— А вы раньше забирались?
— Пытался.
— И что она — очень сердитая?
— Очень.
— Насчет альпинистов у меня есть одна теория. Кстати, меня зовут Рэнди — Рэнди Никкерс.
— Джонатан Хэмлок. И что же у вас за теория, Рэнди?
— Ну… можно немножко вина? Спасибо. Я из вашего стакана, если не возражаете. В общем, я считаю, что мужчины ходят в горы из-за какого-то разочарования. Мне кажется, тут есть что-то наподобие сублимации других желаний.
— Разумеется, сексуальных?
Рэнди с важным видом кивнула и сделала глоточек:
— Да, скорей всего. Это ведь полушипучее вино?
Он положил ноги на пустой стул и немного откинулся, подставляя себя солнечным лучам.
— В нем наличествует та веселая искорка, как в швейцарских девушках, краснеющих от внимания сельских молодцов, но чрезвычайно этим довольных. Но это радостное настроение лишь оттеняет чуть ядовитую терпкость, столь созвучную вздорному нраву крестьян Оберланда и в большой степени присущую малолактической ферментации этого вина.
Рэнди на мгновение замолчала.
— Я очень надеюсь, что это вы меня просто поддразниваете.
— Разумеется, Рэнди. А разве вас обычно не поддразнивают мужчины?
— Только не мужчины. Тем, как правило, больше хочется переспать со мной.
— И получается? Как правило?
— Ну, в последнее время очень даже неплохо получается. У меня в Швейцарии нечто вроде отпуска, а потом я вернусь домой и начну добродетельную и размеренную супружескую жизнь.
— И пока есть время, даете вкусить от щедрот своего тела?
— Примерно так. Но не подумайте, что я не люблю Роднея. Это самый очаровательный человек, честное слово. Но он — Родней.
— И он богат.
— Да, кажется. — Она на мгновение нахмурила лобик. — То есть, конечно, я надеюсь, что он богат. Да, конечно, богат! Господи, как вы меня напугали! Но самое замечательное в нем — его фамилия.
— То есть?
— Смит. Родней Смит.
— И это самое замечательное, что в нем есть?
— Нет, сама по себе фамилия Смит не так уж грандиозна. Полагаю, что это даже довольно заурядная фамилия. Но это значит, что наконец-то я избавлюсь от своей фамилии. Сколько я из-за нее натерпелась!
