Пятнадцать бочонков виски были извлечены из бочек с сахаром и нагружены на фуру. Оставалось нагрузить еще пять. Вожак спокойным тоном побуждал своих людей ускорить работу.
— Поторопитесь, ребята! — говорил он глубоким звучным голосом, пробуя своими несколько нежными руками взвалить бочонок на телегу. Но это оказалось ему не под силу, и один из его товарищей подоспел к нему на помощь.
— Времени терять нельзя, — сказал он через минуту, тяжело дыша от сделанных усилий. — Ведь кондуктор может свистком вызвать помощь и тогда, — прибавил он с улыбкой, — поезд двинется задним ходом за своим утерянным хвостом!
Все дружно расхохотались.
— Я думаю, Файльс будет рвать на себе волосы с отчаяния, когда этот поезд придет в Эмберли, — заметил тот, который стоял возле предводителя.
— Ого! Разве он в Эмберли? — спросил кто-то.
— Его видели там. Кто же его не знает в округе? — послышался ответ.
Наконец последний бочонок был нагружен на телегу, и предводитель вздохнул с облегчением.
— Поезжайте по южной дороге к временному тайнику, — сказал он вознице. — Надо поторопиться, если Файльс, действительно, взялся за это дело, ребята!..
— Ладно! Ладно! — крикнул возница. — Файльсу не догнать нас.
Предводитель несколько минут смотрел ему вслед, затем он повернулся к сообщникам, очевидно ожидающим его приказаний.
— Надо задержать на месте поездную команду, пока те, другие ваши товарищи, не сядут на лошадей, — сказал он, и люди бросились исполнять его приказание.
Никому не приходило в голову спрашивать о чем-либо, и они уже по опыту знали, что не было надобности задавать ему какие бы то ни было вопросы, а следовало беспрекословно повиноваться. Разбойники понимали, что они были лишь исполнителями, а он был головой и гораздо более умной, чем даже голова инспектора Файльса.
Отдав все распоряжения и не сомневаясь, что они будут в точности исполнены, предводитель вышел на полотно железной дороги и стал смотреть в сторону поворота вокруг большого холма. В глазах его появилось задумчивое выражение. Возбуждение, которое он испытывал в то время, когда отдавал приказания, исчезло, и решительность сменилась чем-то вроде усталости. Даже наружность его изменилась, и выражение лица стало мягче, даже нежнее.
Он остался стоять пока все не кончилось. Он слышал, как пришли лошади и два человека, остававшихся в вагоне сторожить тормозную команду, вылезли из него и вскочили в седла. Тогда он повернулся и пошел по дороге. Выражение усталости исчезло с его лица, и в глазах опять блеснула прежняя отвага. Он вошел в чащу кустов, где была привязана его лошадь, вскочил в седло и поскакал к западу. Стук копыт скачущей лошади быстро замер вдали, и к холмам снова вернулась прежняя задумчивая тишина…
