– Тогда я бы сказала, что мы можем взять что-то из этого.
– А я тогда ответила бы: вот и отлично. Ведь эти перчатки хотя бы не пахнут так, словно в них кто-то умер. – Ава стащила свои перчатки и бросила их на пол.
Оксана улыбалась.
– Боже мой, Ава. Ты что, струсила? Ты трусишь? Такое вообще возможно?
– Нет, не струсила. – Ава скинула куртку, которая была ей велика на три размера.
– Ты? Ава Орлова, которая ничего не боится? – Оксана была потрясена.
Ава пожала плечами.
– Я не боюсь тоненькой металлической шпаги с резинкой на конце, если ты об этом. Я же русская.
Я выжила, побывав в лапах маньяка в Одессе, пережила взрыв и появление Черной Вдовы.
Она никогда не рассказывала о той ночи; только не Оксане. Только не об одесском складе. Но это вовсе не значило, что она не вспоминала о тех событиях.
День, когда все рухнуло.
– На турнирных шпагах нет резинок, ты что, забыла? – сказала, наконец, Оксана.
– Без разницы.
– Ну ладно, – Ксюша сдалась. – Нам необязательно туда ехать.
Они сидели бок о бок в полной тишине. Больше говорить было не о чем. Ава понимала, как сильно Оксане хочется попасть на турнир; она почти никогда не разговаривала с отцом, кроме случаев крайней необходимости, как будто он имел какое-то отношение к смерти ее матери и будто в том, что Оксана осталась одна, была его вина.
Но она не одна. У нее есть я.
Ава почувствовала на себе взгляд Оксаны.
– Хорошо, – медленно проговорила Ава, пытаясь отбросить охватившее ее чувство тревоги. Не было никаких зловещих знаков. От бед никто не застрахован, а мальчики из снов не умирают. Насколько Ава знала, мальчики из снов даже не существуют. – Ладно. Твоя взяла. Мы едем.
Оксана с улыбкой вскинула кулак, и Ава ударила по нему. Затем Оксана опустила голову на потное плечо Авы и принялась рассуждать, что из потрепанного фехтовального снаряжения, валявшегося в зале, могло бы им пригодиться.
За обсуждением побитых лезвий, изношенных вонючих масок, безразмерных курток и штанов со сломанными молниями Ава забыла и о пистолете, и о призрачных словах, и о женщине в черном. Она перестала задаваться вопросом, как и почему исчезли ее родители и кто за это в ответе. Она перестала думать о ненастоящих мальчиках и ненастоящих героях.
К тому времени как девочки оказались под леденящим душем, все снова пришло в норму, если, конечно, жизнь в подвале в компании бездомной кошки можно было считать нормальной. Но это была единственная норма, которую Ава знала.
