.
Но он не мог отвести взгляд от дальней изгороди. Что, если там действительно что-то есть?
Тем временем в дальнем конце двора, надежно скрытом тенью, затянутая в черную кожу рука аккуратно поправила ветки живой изгороди.
Вдалеке звучала приглушенная праздничная музыка, раздался смех – звуки чьей-то вечеринки.
Незнакомые люди отдыхали, праздники шли своим чередом, по крайней мере, для обычных, ничем не примечательных людей.
Но не для всех.
Лицо скрылось в темноте и исчезло из этого мира с его изгородями, дворами и красными стаканчиками. Алекс Мэнор был прав: там что-то было, и вряд ли оно имело отношение к летающим оленям. Скорее, это была сама судьба.
ТОЛЬКО ДЛЯ ЩИТа
УРОВЕНЬ ДОПУСКА: «X»
РАССЛЕДОВАНИЕ СМЕРТИ ПРИ ИСПОЛНЕНИИ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ
ИСХ: ЩИТ, ДЕЛО № 121А415
ОТВЕТСТВЕННЫЙ АГЕНТ (ОА): ФИЛЛИП КОУЛСОН
ПО ДЕЛУ: АГЕНТ НАТАША РОМАНОФФ, ОНА ЖЕ ЧЕРНАЯ ВДОВА, ОНА ЖЕ НАТАША РОМАНОВА
РАСШИФРОВКА СТЕНОГРАММЫ: МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ, СЛУШАНИЕ ПО ДЕЛУ О СМЕРТИ ПРИ ИСПОЛНЕНИИ СЛУЖЕБНЫХ ОБЯЗАННОСТЕЙ.
МО: Мальчик. Давайте начнем с мальчика.
РОМАНОФФ: Да, сэр.
МО: Если верить этому вороху бумаг, предоставленных
ЩИТом, то мальчик, похоже, вообще не имел никакого отношения к делу.
РОМАНОФФ: Похоже на то, да.
МО: Так в чем же дело?
РОМАНОФФ: (пауза) Это секретные разведданные, сэр.
МО: А мы с вами сейчас находимся на секретном слушании по делу о смерти при исполнении служебных обязанностей, разве не так, агент?
РОМАНОФФ: (отстраняется от микрофона)
МО: Агент Романофф! Позвольте вам напомнить, что вы находитесь под присягой.
РОМАНОФФ: Послушайте, сэр, давайте ближе к делу. Я знаю, что я сделала и за что несу ответственность. Если вы хотите узнать, почему все пошло наперекосяк, то вот: все началось с нас с Авой. Вы это хотели услышать?
МО: Вопрос, который нас интересует, агент, это не «что», а «почему».
РОМАНОФФ: Это так… по-американски.
МО: Я жду.
ФОРТ-ГРИН, ПОДВАЛЬНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ «ХМЖА» [«Христианская молодежная женская ассоциация»]
БРУКЛИН, НЬЮ-ЙОРК
Когда Ава Орлова открывала глаза по утрам, в ее голове неизменно звучало «Лебединое озеро». Ее мама напевала мотивы Чайковского, укачивая совсем еще маленькую Аву (а позже укладывая уже подросшую девочку спать).
Это все, что теперь оставалось у Авы в память о матери. Она не помнила, что случилось с ее родителями. Единственное, что она знала, – это то, что их больше не было, и к тому времени, как ей пришлось покинуть Одессу несколько лет назад, у нее не осталось ни единой причины оставаться на родине.
