Это… какой-то навык?
Сара озадаченно открыла рот, однако женщина оказалась первее.
— Сара. Думаю, вы не хуже меня понимаете, что ваши протесты обречены?
— В-вы к-кто?
— Империя с Республикой начали играть в слишком опасные игрушки, чтобы кланы ещё и на вас распылялись.
— Д-да что… кто вы…
Женщина закатила глаза.
— Зовут Ленора, — она улыбнулась. — Вы могли знать моего сына.
— К-какого? — девушка глупо закачала головой.
— Марка. Он у меня один, — Ленора слегка посмеялась, — но это неважно. Важно то, что я могу убедиться в том, чтобы вы осуществили свою месть в полном объёме.
Марк? Что? Возможно, частично в этом был виноват шок, или три располовиненных трупа у её ног, однако Сара ничего не понимала.
— Месть? Но как? — она посмотрела на темноволосую женщину.
— Я могу расценивать это как согласие?
Ленора Ротт довольно хмыкнула.
* * *
Вульфрик Белецкий думал, что слепые видят только темноту. Как будто у них вечно закрыты глаза. Увы, ему пришлось убедиться, что это не так. Это довольно сложный концепт для тех, у кого со зрением всё в порядке, но когда ты теряешь зрение, то ты не видишь ничего. Твои глаза — не более, чем бесполезный придаток, и видят они не больше, чем спина, или, скажем, пятка. Темноту тоже нужно видеть, а этого-то ты как раз и не можешь сделать.
Это открытие было довольно жутким для него.
Но он даже не мог им ни с кем толком поделиться. Это тяжело сделать без языка.
Увы, насколько бы чудесной ни была магическая медицина, с отсутствующими конечностями и частями тела она по-прежнему помогала слабо. Он знал это не понаслышке, ведь сам спустил кучу денег на разработки различных протезов… как раз на подобный случай. Но ничего, что ему бы сейчас помогло, при этом не убив, ему разработать не удалось.
Проклятый Марк Ротт. Проклятый Долгов. Проклятый совет.
Всё, что оставалось Вульфрику — это злиться. Злиться и слушать.
Хотя бы это чувство у него не отняли. Он приподнял руку, а затем что было силы врезал кулаком вниз.
Его рука уже, кажется, была сбита до крови о подоконник возле кровати, где он лежал последние несколько дней. Врачи все не переставали ругать его за это. Но боль тоже в своём роде была чувством. Напоминавшим ему о том, что он всё ещё живой.
— Я… тоже долго не мог принять случившееся.
Вульфрик резко дёрнул головой и слепо уставился в сторону входа. Звук голоса едва ли перебивал скрип механических протезов.
— Старый друг, — Белецкий не мог поверить, что снова слышит голос Алекса, — Хочешь, я помогу тебе всё исправить?
