… «С ватой вместо мозгов»…
— Будучи крайне возбужденным…
Нет, это не то.
— В общем, меня ошибочно обвинили в том, чего я не совершала. Пьесу мне вернули и даже извинились, но, вне всяких сомнений…
— Эри Армсвилл, — эри Люмец вздохнула и расправила несуществующие складки на платье, — вчера, когда к нам приехали люди из секретного сыска…
— Откуда?!
— Из Тайной канцелярии. — Она вновь опустила глаза, а потом снова взглянула на меня. — Эрн Горах, заместитель антрепренера, и так пребывал в не самом лучшем расположении духа, но когда все это случилось… Последний раз он так кричал, когда его бывший секретарь опрокинул на него чайник с кипятком, засмотревшись на щиколотки Лючии Альхэйм. Словом, вашу пьесу не станут рассматривать, даже если я ее возьму. Мы не можем так рисковать репутацией театра, вы понимаете? Мне очень жаль.
В том, что эри Люмец действительно жаль, сомнений не было. Равно как и в том, что теперь меня даже поломойкой в «Корона д’Артур» не возьмут, не говоря уже о драматурге. Вот только в последнем эри Люмец точно была не виновата, все произошло из-за того, что один… самовлюбленный серан решил, что мне есть какое-то до него дело! Да если бы он мне сейчас попался, я бы собственноручно нахлобучила ему на голову ту схему и укомплектовала пьесой. А после пошла бы на рудники, да, но с гордо поднятой головой!
— Мне тоже очень жаль, эри Люмец. — Это все, на что меня сейчас хватило, чтобы выйти вместе с пьесой за дверь, мысленно посылая на голову его светлости все схемы, которые только можно себе представить.
Нет, он не самовлюбленный серан, он… я даже слов не могла подобрать, а все, что могла, употреблять в приличном обществе было не положено! Хотя какое мне дело до приличного общества. Тем более что оно мне теперь не светит. А все из-за него, из-за него, из-за него!
Ну и что мне теперь делать?
«Ехать домой», — подсказал внутренний голос.
Похоже, он прав. Денег у меня осталось на несколько дней, и не сказать, чтобы много. Поэтому сейчас мне самая дорога на вокзал, за билетами на ближайший поезд до Гриза. Городка, где я родилась, выросла и, похоже, буду всю жизнь составлять букетики, пока не состарюсь. А мои пьесы горой перейдут к детям… если, разумеется, они когда-нибудь у меня будут. Потому что все знакомые мне мужчины, пытающиеся за мной приударить, испарялись с моих горизонтов, как только узнавали, что я нишу и собираюсь переезжать в Барельвицу.
Вот даже не знаю, им столица не по вкусу была или грамотная жена?
