Она ожидала, что Тедди принесет неприятности, но он, словно наглядная иллюстрация к ее размышлениям, был сама любезность и обаяние, шагая рядом с милой мисс Плом — социалисткой и школьной директрисой.
— По-моему, это совершенно несправедливо, — рассуждала она, — что у одних людей есть все, а у других — ничего. Если бы первых из них удалось уговорить поделиться, весь мир стал бы гораздо лучше, не правда ли?
— Еще бы! — воодушевленно откликнулся Тедди. — Эти мерзавцы аристократы, которые купаются в шампанском! Отвратительная компания. На гильотину их всех — вот что я вам скажу!
Ивлин придвинулась ближе и взяла его под руку.
— Что за игру ты затеял? — прошептала она.
Он пошевелил бровями.
— Видишь ли, — начал он, — я считаю, что нам здесь быть не следует, но ты иного мнения, так что я здесь. И раз уж мы здесь, неужели нельзя хоть немного развлечься? Не оглядывайся сразу, но некая особа весьма своеобразной внешности пытается привлечь твое внимание.
Какая-то девочка, шедшая за хампстедскими женщинами, махала Ивлин рукой. Ивлин уже гадала, почему она кажется ей смутно знакомой, когда девочка подбежала к ней.
— Привет! — воскликнула она. Ивлин недоуменно смотрела на нее. — Вы меня не помните? — спросила девочка. — Я продала вам номер «Голосов женщинам», а потом какой-то негодяй швырнул в вас каштаном — ну, вспомнили теперь? И вот вы здесь!
— А-а! — воскликнула Ивлин. — Да, конечно…
— Я Мэй, — сказала девочка.
Ивлин назвала свое имя и представила Тедди, который энергично пожал Мэй руку. Свежий воздух, толпы вокруг и пение, по-видимому, взбодрили его.
— Прекрасный день для толики преступного насилия, правда? — сказал он.
— Ну уж нет, никакого насилия нам не нужно… — начала Мэй, но Тедди рассмеялся, поцеловал ей руку и заявил, что ничего другого и не ожидал.
Ивлин наблюдала за девочкой и думала, много ли насчитывается таких, как она. Неужели у нее есть тайная жизнь? Ивлин представить себе этого не могла.
— Чудесно, правда? — щебетала Мэй. — Чувствуешь себя такой… живой! Вам не жаль девушек, у которых нет в жизни никакой цели?
На этот раз Ивлин не нашлась с ответом. Сколько она помнила себя, ее жизнь была чередой битв и разочарований. Стоит ли благодарить судьбу за это?
— В нашей школе, — продолжала Мэй, — девчонки хотят только одного — выйти замуж и завести детей. Но кому нужны младенцы, когда можно сражаться на священной войне?
На плакате за ее спиной Жанна д’Арк яростно потрясала факелом, словно уже знала, что ей уготовано мученичество. Но если кто и не выглядел мученицей на священной войне, так это Мэй с ее длинными волосами, перехваченными синей лентой, и худенькой кроличьей мордочкой. Однако она, судя по всему, твердо верила в то, что говорила. Ивлин захотелось уверовать во что-нибудь так же страстно. Она огляделась по сторонам, посмотрела на сотни собравшихся женщин. Какой-то мальчишка на углу улицы завопил:
