Нелл прыснула. После паузы Мэй рассмеялась вместе с ней.
— Боже мой! — давясь смехом, простонала Нелл. — Ну и выдумщица ты! Ты хоть сама-то понимаешь?
— Но ты же все равно любишь меня? — спросила Мэй.
В последнее время она часто задавала этот вопрос таким тоном, словно дразнила Нелл, подшучивала над ней, не относилась всерьез. Так она пыталась приучить Нелл к этой мысли. С помощью уловки убедить ее: не важно, любят они друг друга или нет. Но на самом деле это было важно. А как же иначе? И чем дольше отмахивалась от этих мыслей Нелл, тем хуже было для нее, и она это понимала. Мэй больше ни разу не сказала, что любит ее. Но эти слова, будучи однажды произнесенными, уже не забывались.
С другой стороны, разве Нелл не любит ее? А если да, почему так боится признаться в этом?
Стараясь вести себя как можно беспечнее, она поцеловала Мэй в макушку, чтобы не встречаться с ней взглядом.
— Конечно, да, — сказала Нелл. — Ты моя девушка, ясно? Хоть и чудачка.
Телеграмму принесли в субботу, когда вся семья ужинала.
— Это для мисс Ивлин, — сообщила Айрис, и Ивлин вздрогнула. Никто и никогда не слал ей телеграмм, только дальние родственники на восемнадцатилетие. Наверное, эта от Тедди.
Так и оказалось. Телеграмма гласила: «ОТБЫВАЕМ ПОНЕДЕЛЬНИК РОДИТЕЛИ ЗАВТРА ЕДУТ НА МАШИНЕ ТЫ СМОЖЕШЬ? ЛЮБЛЮ Т».
— «Отбываем»? — воскликнула Хетти, читая телеграмму через плечо старшей сестры. (Неужели этих несносных детей никто не научил хорошим манерам?) — То есть во Францию, да? Он едет во Францию!
— О, дорогая! — Мать протянула руку Ивлин, но та ничего не замечала.
— Мистер и миссис Моран едут в Брайтон попрощаться, — сообщила она. — Тедди хочет, чтобы я присоединилась к ним, — можно?
— Завтра? — Мать переменилась в лице. — Боже мой, нет, едва ли.
— Это еще почему?
— Видишь ли… — Лицо матери исказила гримаса. — Дорогая, это ведь армейский лагерь.
— Родители Тедди тоже едут, — напомнила Ивлин. — И я не собираюсь бродить там в одиночестве и ждать, когда меня растлят!
Слово было выбрано как нельзя более неудачно. Отец прикрикнул:
— Ивлин!
Хетти полюбопытствовала:
— А что значит «растлят», папа?
Кезия с возмутительным чувством превосходства снизошла до объяснений:
— Это ужасно грубо, Хет, тебе нисколечко не понравится.
— Пожалуйста, не надоедай, Ивлин, — попросила ее мать. Как будто обращалась с капризным ребенком! — И кроме того, — это было сказано непререкаемым тоном, — как тебе известно, завтра приезжает тетя Мэри, так что ты просто не сможешь поехать. Не передашь мне горчицу, Кезия?
