Я чувствую, как все внутри сковывает холод.
– Мы так не договаривались.
– Что я могу тебе сказать?
– Нет. Я…
В горле пересохло. Нога снова задергалась.
– Юджин сказал, что мы больше не сотрудничаем. Он лично мне это сказал. А теперь нарушает данное обещание.
– Опять твоя болтовня.
Патрик опустошает стакан и встает с дивана.
– Поехали. Скажешь ему это лично, посмотрим, как пойдет.
– Сейчас? Посреди ночи?
– Не волнуйся, ты его не побеспокоишь. В последнее время он почти не ложится.
* * *
Я всю жизнь провел в этом городе. Был типичным толстым белым сопляком из приличной семьи, которому уготовано безрадостное капиталистическое рабство. Но в какой-то момент сбился с пути: меня соблазнили старые книги. И мне захотелось прожить свою жизнь в тумане пергаментной пыли и старого клея. Я поступил в ученики к переплетчику, скрюченному старику-каджуну по имени Рене Оквин, оказавшемуся некромантом в прошлом, для которого переплетение старых гримуаров было источником дополнительного заработка. Я кое-чему у него научился и в результате получил должность библиотекаря в Академии Урсулинок. А когда Юджин и его люди решили влезть в бизнес, из-за чего случилось кровавое столкновение с сектантами, одержимыми Свитком Дамокла, я уволился из Академии и начал карьеру книжного вора. Проработал на Юджина пять лет, прежде чем наши пути разошлись. Когда я ушел, мы оба понимали, что больше не встретимся.
У Юджина есть бар в Мид-сити: там нет магазинов одежды, притонов фетишистов или сборищ готов, как во Французском квартале, как нет и представительного внешнего лоска Центрального делового района и района Гарден. В Мид-сити можно делать все, что захочешь. Патрик едет вдоль канала, затем паркуется перед домом. Он ведет меня на крыльцо и внутрь, где нас встречает порыв прохладного воздуха, принося облегчение от жары, которая не ослабевает даже ночью. Музыкальный автомат крутит избитую композицию, а за барной стойкой гнездятся четыре или пять призрачных фигур. Ни одна из них не оборачивается, когда мы проходим мимо. Патрик ведет меня вниз, в кабинет Юджина.
Я еще не достиг последней ступени, а Юджин уже приветствует меня.
– Привет, толстяк! А вот и наш толстяк! – Он выходит из-за стола с распростертыми объятиями.
Моделью с обложки его тоже не назовешь. Остатки седых волос тянутся длинными тонкими зачесанными линиями по всему черепу. От алкоголя поплыло лицо. Грудь кажется вдавленной, будто что-то внутри сломалось и тело проваливается внутрь себя. Он приветственно кладет руку на плечо, и я стараюсь не вздрогнуть.
