* * *
Настал март, первые лучи солнца прокрались в просторную гостиную. Полированное дерево мебели, яркие краски обивки и гобеленов, позолоченные рамы картин на стенах как будто вернулись к жизни в этом нежном долгожданном свете. В Париже почти растаял снег, лишь кое-где в парках, на лужайках и вдоль аллей еще можно увидеть тающие сугробы. Город взбодрился, лица парижан повеселели под прояснившимся небом на авеню, свободных от заносов. Даже Клери-отец, всегда чопорно-сдержанный за завтраком, сегодня утром в добром расположении духа.
– Грех упускать такую солнечную погоду, хочу прогуляться в Мёдон, у меня там дела. Что скажешь, Теофиль?
– Конечно…
– А ты, Эжени?
Дочь, изумленная, что к ней обращаются таким ласковым тоном, поднимает взгляд от чашки с кофе. Семейство собралось в обеденном зале – мать молча намазывает маслом кусочек хлеба, бабушка пьет черный чай с печеньем, отец доедает омлет, и только Теофиль не притронулся ни к чему из того, что есть на столе. Молодой человек сидит, опустив голову и не сводя глаз с остывшего кофе в своей чашке; руки сложены на коленях, челюсти плотно сжаты. У него за спиной в окно льются солнечные лучи, окрашивая багрянцем рыжие волосы.
Эжени испытующе смотрит на отца. Не в привычках главы семьи брать с собой дочь куда бы то ни было, особенно если он едет по делам, – эта привилегия дарована Теофилю. Однако отец, сидящий в торце стола, спокойно встречает ее взгляд. Возможно, отсутствие стычек в последние дни смягчило его отношение к дочери, и теперь, когда она ведет себя благопристойно – так, как ему всегда и хотелось, – он готов снизойти до нормального общения.
– Прогулка на свежем воздухе пойдет тебе на пользу, Эжени.
Бабушка, сидящая напротив, подбадривает ее кивком, держа фарфоровую чашечку за ручку большим и указательным пальцами. Эжени сегодня собиралась еще раз наведаться к Лемари – спросить, не нужна ли ему работница в книжной лавке. Она могла бы, к примеру, расставлять книги на полках или помогать в издании «Спиритического обозрения», да хоть полы мести – что угодно, лишь бы ей дали возможность вырваться из-под отцовской опеки. Но визит в лавку придется отложить – отказаться от поездки в Мёдон под предлогом, что ей нужно сходить туда, где продается эзотерическая литература, никак невозможно.
– С удовольствием, папа.
Эжени делает глоток кофе. Хорошее настроение отца ее приятно удивляет. Она не замечает, как сидящая справа мать украдкой вытирает салфеткой слезу, бегущую по щеке.
