Объявили, что посадка через пять минут.
Ни у Саши, ни у Петра часов не оказалось.
Они сверили несуществующие часы. Все-таки - занятие.
- Спасибо, что приехал, - сказал Петр, - а то уж я думал, что ты человек-невидимка. Ну?
- Что - ну?
- Времени мало.
- Я на самом деле не мог. Мне передавали, что ты здесь.
Мимо них шли люди, толкались, смеялись, обсуждали сувениры, выставленные здесь.
Опять напомнили о посадке - по радио.
Петр: Время... Даже выпить с тобой не успеем.
Саша: Ну, не успеем. Подумаешь. Выпьем, ты там, я тут. Я тебе звонил.
Петр: Идти уже надо... Ты звонил, меня дома нет... Вчера смотрел "Принцессу Турандот". Представляешь, до чего докатился? Пока жил в Москве и мысли такой не появлялось.
Саша ничего не сказал. И Петр тоже, не считая далее возможным говорить о "Принцессе Турандот", замолчал. Надо было явно идти, но они не вставали, как будто ждали чего-то в этом разноголосом, шумном зале.
- Да, вот, - вдруг вспомнил Петр. Он протянул Саше сверток: - Это тебе.
- Что такое?
- Просто не знал, что тебе привезти. Все чего-то привозят. Я, как все. Вполне достойная электрическая бритва. А ты мне, как приезжему, можешь купить балалайку. А то, кроме того, что какой русский не любит быстрой езды, - какой уж русский купит сам себе балалайку?
- На самом деле хорошая бритва? - Саша принял способ общения облегченно. - Ничего, да? Может, халтура?
Петр ничего не ответил, встал только - опять напомнили про посадку. Надо было идти.
- Да, - словно только что вспомнил Петр, - знаешь, где я еще был?
- Где? - спросил Саша.
Петр достал из кармана бумажник, развернул и протянул Саше небольшую потертую фотографию собаки.
- Узнаешь? Жива.
Саша молча кивнул, мельком взглянув на карточку.
- Иду по лаборатории к клетке. Узнает или нет? Честно - не надеялся. А узнала. Подошел - прыгает, скулит. Выглядит отлично. Растолстела на харчах музейного экспоната.
Саша безучастно слушал.
Снова объявили посадку.
Они встали, пошли.
Уже приближаясь к выходу, Петр повернулся к Саше и вдруг сказал:
- Мне очень надо было тебя повидать.
...И снова Саша видел его растерянное, большое лицо, поворот головы, светлую кепку - уходящие - в спину пассажиры, - при свете прожекторов некий хоровод к высвеченному, совершенно белому ТУ - и где-то среди них Петр, размахивающий портфелем, - прощай.
И он увидел себя, бредущего по аэропорту мимо этих русских сувениров, и, повинуясь Бог знает какому чувству, а скорее всего - тоске о товарище, улетающем в ночь, и невозможности вернуть этот вечер, день - и вдруг он не то чтоб купил - выхватил у потрясенной продавщицы балалайку и кинулся к выходу на поле.
