— И что вы предлагаете? — поинтересовался немолодой сефард, неправильно, но очень агрессивно строя фразу. Выпятив бороду, он подался вперёд, воинственно оттопыривая синеватую нижнюю губу и явно готовясь к оправданиям и долгому спору.
— Я? — деланно удивился Санька, привыкший к подобной публике, и не торопясь, черпанул ложкой, — Я не предлагаю, я делаю!
— Ф-фу… — подул он на варево, — очень вкусно! Сразу видно, настоящие женщины! Это ж надо так уметь, высадиться на диком берегу и сготовить в полевых условиях такую вкуснятину!
Польщённые женщины загомонили, и атмосфера разом стала не то чтобы вовсе уж идиллической, но всё ж таки заметно спокойней. Несколько минут потратили на обсуждение кулинарных рецептов, особенностей приготовления пищи на костре, и матримониальные планы самого Саньки и нескольких потенциальных тёщ.
— Сейчас, — всё так же неторопливо продолжил он, но уже с безмолвной поддержкой женщин, — мы делаем взлётную полосу, и вот тогда-то до Морони окажется ВСЕГО в сорока километрах.
— Вот оно как!? — воскликнул молчавший до времени армянин, и замер сусликом, уйдя в свои мысли и только яростно оглаживая бороду.
Чиж краем глаза покосился на подданного османской империи, более походившего не на купца, а то ли на матёрого контрабандиста, то ли на столь же матёрого боевика одного из революционных партий…
… и успокоился. Непонятный и неприятный занозистый тип, начавший было безмолвную, но явственную борьбу за влияние среди пассажиров, явно переключился на возможности аппаратов тяжелее воздуха. Разом ушло искрящееся напряжение, и стало ясно, что неприятности от Вазгена если и будут, то не в ближайшее время.
Здесь и сейчас этот восточный человек уже планирует что-то безусловно интересное, связанное с летадлами и с борьбой за… или против чего-то. Чиж на таких насмотрелся многажды, и по опыту знал, что вскоре армянин попытается влезть ему в душу, ради своего ли блага, или всего армянского народа — не суть.
Пусть! Есть интересные варианты…
— А это, позвольте, сколько будет время? — влез сефард с горящими глазами, и от волнения строя фразу вовсе уж криво.
— Меньше двух часов в обе стороны, — пожал плечами Чиж, — без учёта покупки нужных деталей, объяснений с колониальной администрацией и прочего.
— Это ж… — Иефет бен Абрахам покосился подозрительно на армянина и нахмурился, не без оснований посчитав того за конкурента. Сефард ещё не знал сам, в чём, но потенциал летадл пробрался к нему в голову и заворочался, гнездясь так основательно, как это вообще возможно.
