— Что теперь будет, — тревожно зудел инкуб уже пятнадцать минут. — Наташа погибнет? Что еще за Избранная?
Габриэль закрыл глаза, пытаясь отстраниться от инкуба. Нет, ну, в самом деле, наказание было слишком сильным, если надо еще терпеть рядом с собой похотливого низшего демона. Как он только Наташу не совратил?
— Тебе вообще больше необязательно здесь быть, — сказал Габриэль. — Можешь уйти. Ты можешь дурно повлиять на…
Ролан вдруг хищно оскалился, одним ударом сбил ангела с ног и вцепился ему в горло.
— Ты здесь никто, белокрылик, не забывай, кого из нас наказали за заваленную миссию. Будешь пытаться командовать, я сбрею твой синий ирокез и засуну тебе его в…
— Вы двое, сдурели, что ли?
Ролан поднял голову. Вампирша с интересом разглядывала композицию «ангел, лежащий под инкубом», затем она приподняла одну бровь и добавила:
— Еще одна стычка, и я вас обоих пристрелю. У нас нет времени на грызню внутри команды. Объясняю доступно или вашим крылато-хвостатым величествам непонятно?
— Не вмешивайся! — огрызнулся Ролан.
Щелчок нацеленного на него пистолета был ответом.
Нехотя инкуб отпустил ангела.
— Она права. — Габриэль понуро расправил помятые крылья. — Вдвоем мы лучше сможем защитить Наташу.
— Сначала научись мечом работать, — напоследок съязвил Ролан и скрылся в одном из кабинетов агентства.
— Куда пошел? — Габриэль хотел было тоже улизнуть, но Итсаску его остановила. — Здесь надо прибраться, займись делом.
Только сейчас ангел смог оценить масштаб разгрома агентства, заметить, что Серж и Локи пытаются хоть как-то вернуть ему приличный вид: Локи собирал поломанную мебель, а Серж замывал кровь в коридоре.
Габриэль вздохнул и отправился подметать осколки, оставшиеся от Кали.
Настя все еще оплакивала Родриго Борджиа, когда на пороге кабинета Цезаря, где она сидела, появился граф Виттури.
— Очень болит? — спросил он, глядя на ее плотно забинтованные ноги и руку, на белых повязках проступала кровь.
Настя чуть помотала головой. Раны пульсировали, горели, но гораздо тяжелее была потеря призрака.
— Он умер, — всхлипывая, ответила она. — Его больше нет.
И опять зарыдала.
— Он умер несколько столетий назад, — мягко возразил граф, присаживаясь рядом с ней. Она доверчиво уткнулась мокрым лицом в его плечо, и от нежности у него защемило сердце. — И никто не оплакивал его смерть так, как ты.
— Для меня он умер полчаса назад. — И ее рыдания стали сильнее.
Он ничего больше не говорил, мягко поглаживая ее вздрагивающие плечи, вытирая испарину на шее, прижал к себе и дал выплакаться. Иногда она судорожно и глубоко вздыхала, и он едва заметно прижимался губами к ее макушке. В тот момент он чувствовал к ней нежность и сочувствие, стараясь не думать о тех потерях, что ждут Настю впереди.
