— Давайте лучше решим вопрос с тем, как пронести оружие в театр. Вряд ли охрана нас пропустит, а гипноз в толпе чреват последствиями, — проговорил он, словно почувствовав на себе взгляд Насти.
— Нас не пропустят. — Дуняша пожала плечами. — Да и зачем нам оно? Мы же просто пытаемся выяснить, является ли эта девочка дочерью Ноктурны, не станем же мы нападать на нее посреди спектакля.
— Я не могу подвергать ни одного своего агента опасности. Ночью наш особняк сторожил Азазелло.
Настя вздрогнула.
— Поэтому, — продолжил граф, обведя всех притихших агентов черным взглядом, — я спрашиваю вас еще раз: как пронести оружие в театр?
— Может, подкупить охрану?
— Проверить, можно ли войти через служебный вход?
— Спрятать на крыше?
— Папа римский, — вдруг сказала посреди всеобщего гвалта Настя.
— Что — папа римский? — Толя захохотал. — Позвоним папе римскому, чтобы он пронес оружие?
Призрак Родриго Борджиа отчаянно пытался остановить Настю. Но та отмахнулась и, глядя в глаза графу Виттури, повторила:
— Если призраки крали картины и кошельки, возможно, у его святейшества получится пронести несколько мечей и пистолетов в театр? Если он не против, конечно.
— Он не против, — ответил за призрака граф Виттури и нехорошо улыбнулся, — он же помнит, у кого его ладанка?
— Гореть тебе в геенне огненной, проклятый дьявол! Еще бы я не помнил, меня повсюду за тобой таскает из-за этой ладанки. Чтоб на тебя обрушились…
— Хватит. — Настя прервала его. — Он все равно вас не слышит, а у меня уже уши свернулись в трубочку от всех проклятий.
Как показал проведенный опыт, папа римский мог заставить исчезнуть мечи, а также мог их возвращать, роняя удивленным зрителям на колени. Мальчишки-метаморфы особенно веселились, им-то не слышно было, как папа римский жалуется на то, что от их воплей его светлая и полная благочестивых дум голова начала раскалываться.
Настя не очень верила в то, что призраки страдают от мигреней. Втайне она знала: Родриго Борджиа рад поучаствовать в операции «Жизель».
В Москве стояла аномальная жара, поэтому платья для выхода в свет были легкими, а вот мужчинам пришлось нелегко в рубашках. Настя шла под руку с Диего, рядом с ней многозначительно пыхтел и отдувался под бременем ноши папа римский. Габриэль даже в театр не пожелал надеть ничего «приличного», как выразился Цезарь, и держался ближе к Итсаску, которая была второй после него по эксцентричности наряда. Граф Виттури шел с Ликой, о чем-то переговариваясь с ней вполголоса, в какой-то момент он остановился и поправил заколку в прическе ангела. Настя не ревновала: она любовалась каждым его движением.
