В какой-то момент Настя открыла глаза и увидела, что парит в пространстве, сотканном из разноцветных туманностей и света тысяч разных галактик и звезд. Она дышала в этом пространстве, ощущала свою невесомость и чувствовала его присутствие, присутствие Самаэля повсюду, словно он был всем, обнимая ее тело светом и тьмой.
Она не видела, как золотой свет вспышкой разошелся от их переплетенных тел, вырвался за пределы комнаты, дома, города, залил на мгновение весь мир, исцеляя все вокруг.
Она перестала быть телом, оно рассыпалось гигантским фейерверком, растворилось в блаженной волне небытия, накрывшей ее сознание. На миг она даже подумала, что умерла. И, возвращаясь на землю, в его объятия, к более спокойным, тихим ласкам, которые после бури казались мягкими, как волны умиротворенного моря, она поняла, что из кокона прежней Насти вышла Анастасия. Та, кого он звал все время.
Повернувшись к нему, она задумчиво перебирала его кудри, упавшие на лоб. Он смотрел на нее с нежностью, золотой свет его глаз проникал ей в душу.
«Я прощаю тебя за то, что ты вечен, — подумала она, с любовью созерцая его. — Что однажды ты увидишь меня старой и непривлекательной, может, полоумной. Прощаю, что ты жил, когда меня не было, и будешь, когда я исчезну навсегда с лица земли».
Он улыбнулся своей невероятно соблазнительной улыбкой, подмигнул ей, крепко обнял, целовал долго, нежно, а когда она спрятала свои слезы счастья у него на груди, он тихо прошептал:
— Я прощаю тебя за то, что ты делаешь меня слабым.
И может, тому, кто смотрел на эту историю со стороны, заранее зная, чем и когда все закончится, и хотелось бы оставить этих двоих в небытие, безвременье, вечности, но земная женщина рождается, чтобы сиять кратковременно, менять мир вокруг себя, сгорать и осыпаться пеплом, оставляя в душе демона разверстую рану. Он будет жить и после нее. Но это будет другая жизнь. Жизнь без нее.
И Пепе поставил турку на специальный поднос с песком. Кофе будет крепким, горячим, сладким. Теперь он впустит демона. Ведь он войдет, обнимая Настю, и их счастье станет сильнее, потому что нет благословения выше, чем выпить этот кофе, сделанный его руками.
Настя не узнает никогда. Демон будет знать. Солнца в его глазах станет больше, чем тьмы. Ведь, в конце концов, он его любимец, что бы ни происходило.
Вода зашипела, когда дно турки легло на раскаленный песок. Пепе насыпал в турку кофе и улыбнулся, услышав смех и быстрый поцелуй входящей пары.
