Когда на «Одессу» перебирались, первыми перескочили три десятка охраны, а уж потом, под бурные охи и ахи переживающих за безопасность царя-батюшки, десантировался и я. Но тогда и океан тих и спокоен был. Здесь же пошёл третьим, нормально всё, а вот у полковника Рябинина руки дрожали. Очутившись вслед за императором на «Адмирале Истомине» телохранитель затребовал водки и залпом опорожнив фляжку пошёл объясняться.
— Ваше величество, прошу отставки и суда.
— Родион Ильич, успокойся. На мне жилет пробковый, да и плаваю отменно, уж продержался бы до подхода шлюпок.
А картина, действительно, та ещё была, впечатляющая. На крейсере три шлюпки наготове, на «Одессе» тоже две изготовились плюхнуться в воду, если вдруг авария. Под сотню человек намеревались сигануть в океан для извлечения государя «из бездны вод», при возможном, хоть и маловероятном обрыве троса.
— Николай Николаевич, — обратился к командиру крейсера, — распорядитесь выдать двойную винную порцию команде. Вижу как народ переживал, как булькнуться в волны, жизнь за царя отдать собирались матросы и офицеры. И на «Одессу» отсемафорят пускай — праздничный ужин с вином от государя моим верным подданным.
Волконский кивнул и рванул на мостик. Я же отправился к себе, утешая расстроенного Рябинина. Ладно бы и правда шторм случился, так нет же — обычное волнение, просто солнышко зашло, мрачновато стало, сухопутный народ и запереживал.
Далее морская часть путешествия протекала скучно. Пожалел Рябинина и Сыромятова, оставался на флагмане вплоть до расставания с «армадой». Райские места — Багамские острова, прошли в светлое время суток, специально так подгадали, дабы колонисты с первых часов прониклись красотами нового места жительства, Нового Света. Не удержался и приказал вести «армаду» держась ввиду кубинского берега. Испанцы и конфедераты выслали все военные корабли для встречи союзника и зрелище почти сотни судов, впечатляло. На мостике флагмана я и «сочинил» и тут же исполнил песню про Кубу. Ту самую, «Куба далека, Куба далека, Ку-у-у-у-уба ряд-о-о-о-м». А что, там временных привязок нет, прошла на ура. Офицеры тут же записали слова, жалея, что на остальных судах, идущих мимо чудо-острова не слышат сего изумительного хита.
— Подумаешь, проблема. Николай Николаевич, кто из твоих орлов самый музыкальный? Отряди мичманцов с гитарами, пускай пропоют песнь о Кубе на пароходах с переселенцами. Там у каждого третьего музыкальный инструмент, в кают-компаниях пианино стоят, живо переймут и слова и мелодию. Чтоб когда к порту подходили все распевали!
