Так вот значит, что происходит, когда ты не нравишься Арону. Тебя, действительно, начинают ненавидеть абсолютно все. Выискивают минусы, раздувают их, придумывают непонятно что. Гнобят. И все их пренебрежение витало в воздухе и липло к коже, словно грязь из болота.
Все эти фразы хоть и были сказаны шепотом, но достаточно громко. Чтобы я услышала, так же заметив брезгливые взгляды.
Плевать. Мне на это плевать. Я зашла в свою комнату и закрыла дверь. Увидела, что тут было значительно пустее – моя соседка съехала, захватив с собой все свои вещи. Отлично. Так даже лучше.
Я взяла кресло и пододвинула его к двери. Так ощущала себя немного более защищенной. После этого села на кровать и убрала подушку, тут же увидев бутылочку с моим зельем.
— Да ладно?.. – пробормотала и мысленно выругалась. Эту бутылочку точно кто-то трогал. Я ее оставляла в другом положении. Я лихорадочно оглянулась, понимая, что вообще в моих вещах рылись. Или мне казалось?
Я взяла бутылочку и открыла крышку. Понюхала и посмотрела на консистенцию. Вроде, это было то зелье, которое я готовила, но, черт, меня сгрызала паранойя. Если мой враг знал, под какой личиной я пряталась, мог наведаться ко мне в комнату. А если он что-то сделал с зельем?
— Амели, соберись, — прошептала, пытаясь успокоиться и мысленно собраться. Даже если Он и был в моей комнате, навряд ли изменил зелье. Откуда он мог знать для чего оно? Ну лежит у меня под подушкой бутылочка. Ну и что? Я не могла отказаться от этого зелья. Оно мой единственный шанс на самозащиту.
С этой мыслью, я поднесла горлышко к губам и, стараясь не обращать внимание на сомнения, опустошила бутылочку. Выпила абсолютно все до дна.
После этого легла на кровать и обняла себя руками. Знала, что сейчас будет больно, ведь само по себе зелье обращало жизненную энергию в поток магии, а это, как я предполагала, будет сравнимо с ломкой. И не ошиблась. Буквально пять минут и у меня поднялась температура и казалось, что тело обволакивала лава. И мне казалось, что кости ломало и крутило, а кожу испепеляло огнем.
***
Всю ночь я мучилась от нестерпимой боли и кусала подушку, пытаясь не закричать. Сознание плыло, но я все равно постоянно с опаской оборачивалась в сторону двери, боясь, что ко мне может зайти тот, кто желал меня убить и, как сказала Виви, растерзать как человека и как женщину.
Этой ночью я была особенно слабой и уязвимой, но, к счастью, под утро мне полегчало. Температура спала и прошла боль. Нет, легкости не появилось, но стараясь сконцентрироваться, я ощущала в себе отголоски энергии.
