Во дворе дома напротив почудилось движение, и я замерла, приглядываясь. Нет, не почудилось… Женщина гелдов, укрытая тенью раскидистой вишни, наклонялась у скамьи и что-то собирала. Вспоминая ее, я направилась на помощь. Перешла колею, разделяющую хутор, словно главная дорога, положила руку на низкую калитку и спросила громко:
— Можно?
Как же ее имя?
Каменная женщина выпрямилась и растянула толстые губы в приветливой улыбке. Посчитав это за согласие, я вошла и приблизилась. Хотела призвать Охарс, но заметила слабое мерцание на земле — редкий гриб тускло светился в темноте голубым сиянием. Присев на корточки, стала ловко хватать рассыпанные куски и закидывать в ведро. Воспоминания внезапно нахлынули лавиной, будто нашли крохотную трещину и наконец прорвались, превращаясь в безудержный поток.
Сердце сжалось, горло сдавило. Обида ли? Было бы на что обижаться… Сама спрашивала и получала честные ответы, а теперь… Что толку обижаться, будто маленький ребенок из-за несчастного каприза? С одной стороны, это не проблема. Больше — это даже не смешная детская проблема, а с другой — не каждый взрослый сумеет разделить всю печаль открытия безумной правды, от которой горчит на языке, и горечь эта превращается в надрыв под сердцем. «Деда Мороза не существует» — и смешно, и горько одновременно…
— Я думала, умные и мудрые — это одно и то же, — не поднимая взора на Шалгу, произнесла я. — На деле же оказывается, что умные черпают знание о мире вокруг себя, а мудрые слепо блуждают в себе. — Повела плечами, прогоняя вспыхнувшую тревогу. К сожалению, мне не стать прежней, так стоит ли оплакивать потерю? — Лучше быть умным, им живется легче. Ни в чем не сомневаешься и не боишься того, что каждый шаг, открывающий в тебе мир, о котором ты никогда не догадывался, делает тебя глупее и мельче.
Шалга улыбалась, поднимая полное ведро. Поставила его на скамью, а затем развела руки, демонстративно осматриваясь. В ночном полумраке заблестели ее зубы, а на щеках залегли глубокие ямочки.
И чего завелась, Асфи? Потеря-то невелика…
— Шалга говорит, что мир необъятный! — громко пояснила Малька, приближаясь с кувшином. Шалга в этот момент положила ладонь на сердце и устремила взгляд на меня. — Говорит, что тебе полюбить его надо. — И плавный жест каменной рукой, будто смахивает с себя крошки, — Малька перевела: — Тогда легче будет.
Полюбить себя? Я уже через это проходила, и ничем хорошим это не закончилось. С другой стороны, знала ли я себя настолько хорошо, как знаю сейчас? Нет. Кого же я тогда любила?
