— Что? — спрашиваю я.
Он невинно пожимает плечами.
— Я просто попытался представить, как ты используешь свой Дар в океане. И даже немного позавидовал.
Он осторожно уводит нас подальше от низко свисающих ветвей дерева, словно оберегая висящую там паутину.
— С какой самой большой рыбой тебе удалось поговорить?
Я отвечаю, не задумываясь. — С голубым китом. Я назвала его Голиафом. Ты никогда не был в океане?
— Конечно же, нет.
— Почему?
— Во-первых, это идет вразрез с нашим законом. А во-вторых, разве ты не слышала, что сделал Тритон с Тартессосом? Это не смешно.
Нет, совсем не смешно. Я не могу себе представить, что тоже самое может случится с Нептуном.
— Понятно.
— Кроме того, я не хочу оказаться пронзённым пикой какого-нибудь всемогущего жителя океана. — Сказанное прозвучало неожиданно жестко. Все равно, что прикусить вишнёвую косточку. — Значит, ты подружилась с голубым китом? — Похоже, Рид может перейти от серьезности к простоте, не сделав паузы и в две секунды. — Разве ты не боялась?
Была в ужасе — точнее не скажешь. Но сейчас Рид под впечатлением, поэтому я решаю облокотиться назад и насладиться моментом.
— Так было еще до того, как я узнала о своем даре. Я подумала, он собирается меня съесть.
— Голубые киты едят криль. Если бы он съел тебя, это было бы случайностью.
— Утешает. Правда.
— В общем, он тебя не съел. Ты ужасная рассказчица, ты это знаешь?
Вот вам и весь восторг.
— Я поняла, что он был робким — и реагировал на мой голос, когда я говорила ему что делать. Тогда я осознала, что он не обидит меня.
— Как часто ты с ним видишься?
Я сникаю, и сожаление, разгораясь, поднимается от моего желудка к горлу.
— На самом деле, несколько месяцев назад его задел гарпуном какой-то рыбак-идиот. Я не видела его после этого долгое время. Потом, несколько недель назад, он приплыл ко мне из ниоткуда. Шрам все еще был виден, и я постаралась его утешить и приголубить. И мне всё равно, что учёные говорят, будто у рыб нет никаких чувств. С Голиафом дела обстоят иначе. Раньше он не был таким угрюмым, до этого происшествия. Словно у него осталась душевная травма или что-то в этом роде.
Рид серьёзно кивает.
— Гм. Киты — млекопитающие. Безусловно, у них есть чувства. Но подобная эмоциональность? Сильно сомневаюсь.
— Говорю тебе как есть.
— Ок. Ладно, мы не обязаны рыбачить, если ты этого не хочешь. Мы можем развернуться и поплыть обратно.
Я склоняю голову в его сторону.
— Но ты же сказал, мы собираемся отпустить рыбу. Это было серьёзно?
