Однако я все же не преминула поклясться Квентину, что сдеру с него живьем шкуру, если он хоть пальцем тронет Эмбер до ее восемнадцатилетия. Он мне не поверил, но я все равно поклялась.
— Что-нибудь выяснили о нашем маленьком госте? — спросила я вслух и жестами одновременно, а потом присела, надеясь приманить мальчика поближе, но он остался стоять, где стоял, и молча смотрел на всех нас с безопасного расстояния в несколько метров.
— Да. Он заболел и больше ничего не помнит, — ответила Эмбер. — Зато он помнит, как его зовут.
— Правда? — Я выдала широченную улыбку, но мальчик и ухом не повел.
— Все из-за твоего света, — добавила Эмбер. — Он не знает, что и думать.
— Прости, солнышко. Но поверь мне, мой свет совершенно безобиден.
Мальчик сделал шажок вперед и беспокойно покосился на Рейеса, который успел вернуться и теперь стоял, прислонившись к стене и сложив на груди руки.
С Рейесом такое часто случается. Взгляды, полные подозрений, сомнений и похоти. В основном похоти. И многие из этих взглядов вылезают из Тельмы и Луизы — моих глазных яблок.
Эмбер с Квентином уселись прямо на бетонный пол, и я последовала их примеру, чем заслужила еще один крошечный шажок в мою сторону.
— Как тебя зовут? — спросила я у мальчика.
— Мейко, — ответила за него Эмбер.
Я тихонько вздохнула:
— Это мое самое любимое в мире имя!
Еще один шажочек.
— Ты сказала Мейко? — переспросил дядя Боб, который вместе с Куки наблюдал за нами из другого конца комнаты. — Знакомое имя.
Я оглянулась:
— Из какого-то дела?
— Не уверен. Надо кое-что проверить.
— Спасибо, дядя Боб. — Я повернулась к Мейко. — Ты помнишь, что с тобой произошло?
Он покачал головой и подошел еще чуть-чуть ближе. Потом снова глянул на Рейеса, повернулся к нам, поднял руки и заливисто рассмеялся.
Когда я с приподнятыми бровями уставилась на Эмбер и Квентина, Квентин закатил глаза:
— Это все твой ослепительный свет. Он как будто стреляет из тебя угольками, и в воздухе парят искорки.
— Как светлячки, — добавила Эмбер.
— Серьезно? — обалдела я. — Настолько круто?!
— Я же говорю, — фыркнула Эмбер, — теперь я вижу, из-за чего весь сыр-бор.
— Из меня вылетают искры… Кто бы мог подумать?
— Видели бы вы ее, когда она злится, — вставил Рейес, подойдя поближе. — Как одна сплошная молния.
Я резко развернулась и уставилась на мужа.
— Не может быть! В жизни не поверю, что я такая обалденная!
Уголок красивого рта приподнялся, отчего смягчились суровые черты.
— Блин, хоть бы разок самой увидеть…
