— Все прекрасно. — Я вскочила на ноги. — Если что-нибудь вспомнишь, дашь мне знать?
— Конечно. — Дядя Боб тоже встал и еще раз меня обнял.
Третий раз за вечер он мне соврал, и от этой лжи меня внутри всю трясло.
Если бы кто-нибудь меня спросил «Эй, Чарли! Чего ты сегодня меньше всего ожидаешь?», я бы ответила «Того, что мой дядя будет мне врать».
Он никогда мне не лгал. Папа — постоянно, как минимум пару раз в день. Так он пытался уберечь меня от правды, связанной с женщиной, на которой он был женат, и которая ненавидела меня до потери пульса. Но Диби, замечательнейший из людей, не врал мне никогда.
А сейчас мы стояли друг перед другом, и между нами повисла огромная, тяжелая ложь.
— Спасибо, дядя Боб, — фальшиво улыбнулась я.
— Не за что, милая.
Когда он двинулся к старому столу, за которым сидела его жена, Рейес прикинулся, будто ему срочно нужно поцеловаться, и наклонился ко мне.
— В чем дело? — шепнул он, едва не касаясь моих губ.
Все еще в шоке и с трудом сдерживая слезы, я прошептала в ответ:
— Мой дядя только что соврал мне о маминой смерти.
Удивление Рейеса было ни на йоту не меньше моего. Он склонил набок голову, но я еле заметно покачала собственной головой. Мы обсудим это позже, когда останемся одни. И все же вряд ли мне удастся найти рациональное объяснение тому, зачем дяде Бобу врать. Если бы он заподозрил в больнице что-то неладное, то давно бы занялся расследованием. Разве что…
Мысли завели меня в такие дебри, где сам черт ногу сломит, зато эти дебри прекрасно объясняли, почему Диби, зная что-то важное, решил скрыть от меня правду. А вдруг он подозревал папу, но не нашел никаких доказательств, вот и решил не ворошить прошлое?
И все же сама эта идея казалась немыслимой. Папа любил маму. Я ощущала его любовь каждый раз, когда он о ней говорил, пусть и случалось это довольно редко. Но что еще мог бы скрывать Диби?
А может быть, все дело во мне. Может быть, он винил меня, а я приняла неодобрение за обман. Вряд ли, конечно, но раньше я сказала бы «вряд ли» и на то, что Диби когда-нибудь так нагло будет врать. Особенно о смерти мамы.
Пока в моей голове проигрывался сценарий за сценарием, Рейес пристально смотрел на меня, а потом проговорил:
— Не делай поспешных выводов.
— Не буду, — пообещала я.
К счастью, нарушить слово я не успела — из-за металлических шкафчиков появился мальчик.
— Вот ты где! — воскликнула Эмбер и принялась его щекотать. Точнее притворяться, будто щекочет, поскольку он был нематериальным, а она нет.
