Сквозь прозрачную пленку, покрытую пятнышками плесени и влаги, бурыми кляксами и темными трещинками проглядывались очертания собачьей головы.
Черная морда, приоткрытая пасть, вывалившийся серый язык. Глаза открыты, а в глазницах… в глазницах копошились, кружились кольцами, извивались белые черви.
Надя взвизгнула и швырнула пакет в сторону. Он ударился о полку и лопнул. Собачья голова с черными проплешинами на месте изъеденной шерсти, с какими-то ошметками, торчащими из шеи, упала на пол, и черви вывалились из глазниц, извиваясь, словно почувствовали долгожданную свободу. По подвалу разлился едкий, тошнотворный запах гнили. К горлу подкатил горький комок. Наде стало дурно. Она бросилась к лестнице, поскользнулась на червяках, ощутила, как они с треском лопаются под подошвой ее тапка! — и быстро-быстро полезла наверх. Быстрее, к свежему воздуху!
Оказавшись на дощатом полу, упала на колени, тяжело дыша, глотая холодный воздух. Не опуская взгляда, Надя нащупала выключатель, щелкнула, потом быстро закрыла дверь в подвал.
Собачья голова.
Червяки.
Что же такое творила мама, чтобы хранить в подвале собачьи головы?
На мгновение показалось, что она слышит какие-то слабые, тихие звуки похожие на шелест падающих листьев. Или на шлепанье ладоней. В темноте ночи её отчётливо представились червяки, сыплющиеся из пакетов на землю — нескончаемым шевелящимся потоком.
Масса эта шуршит, шуршит, поднимаясь все выше, пока, наконец, не начнет вылезать из щелей пола, не заполнит собой дом.
Надя набрала полные легкие воздуха, задержала дыхание, пока не закружилась голова. Как-то она слышала, что это лучший способ успокоиться. Выдохнула. Подобрала коробку с картами, зажала подмышкой.
Ничего страшного не произошло. Это всего лишь черви (и собачья, блин, голова!).
Путь до второго этажа показался ей бесконечным. Надя забралась под одеяло и лежала без движения, до утра, не в силах уснуть.
В воскресенье вечером Грибова ждала сияющая, радостная, и что самое удивительное, абсолютно трезвая Надя.
— Буду заниматься! — радостно сообщила она.
— Чем?
— Ведьмовством. Или как там правильно называется? А почему бы и нет? Может быть, у меня все получится?
Сколько раз Грибов слышал от Нади эту самую фразу. Сотню? Перед начинанием любого дела она была уверена, что оно у неё непременно получится. Разочарование, как правило, приходило через неделю-две. Грибов даже привык.
— Я, наверное, задержусь тут на недельку, — говорила Надя, заводя Грибова в дом. — Разные дела появились. Прибраться надо, навести лоск. К тому же, представляешь, я заглянула в мамин рабочий кабинет. Там уютно и хорошо. Вот прям моё!
