— Проверьте кое-что, — напутственно сказал Крыгин. — Иголки в дверях. Обломки ножей под полом. Поищите лезвия от ножниц, хорошо? Разное бывает.
Грибов деликатно улыбнулся. На ножницах лимит общения с незнакомцами у него истек.
— Простите, перебью. Мне надо срочно заниматься вопросами организации, — буркнул он и пожал Крыгину руку.
Ладонь у того была холодной и влажной, словно лягушку потрогал. Едва сдерживая гримасу брезгливости, Грибов поспешил к двери в гостиную. Последнее, что он услышал, было:
— Я вас наберу, если позволите. Через пару дней, как тут всё уляжется! Знаю, знаю одного человечка, он обязательно поможет…
Обычно Наташа спала крепко. Она была не из тех детей, что просыпались по сто раз за ночь, хотели пить или бегали в туалет. Уж если положила голову на подушку, то могла проспать в одной позе до самого утра.
Но сегодня вдруг проснулась. Что-то мелькнуло в темноте ее сна, заставив открыть глаза.
Она была в детской на втором этаже бабушкиного дома.
А бабушка уже лежала в гробу на кладбище, мёртвая. Отец уехал. Гости разошлись. Только пьяная мама спит где-то за стенкой и ничего, ничегошеньки не слышит.
В горле пересохло. Наташа перевернулась на спину, заложив руки под голову.
Сон приснился сумбурный и неприятный, из тех снов, которые запоминаются на уровне ощущений и эмоций. В нём вдруг появился Цыган. На голове у него была широкополая шляпа с торчащим гусиным пером (как и всегда, впрочем), изо рта торчала папироса. Наташа заметила, что у Цыгана что-то с лицом. Будто наклеили поверх кожи мятый прозрачный пакет, и он очертил морщины, потянулся извилистыми складками от бровей к подбородку, по щекам. Цыган погладил сухими темными ладонями бороду, а потом звонко хлопнул в ладоши. Он часто так делал — когда смеялся, злился или хотел привлечь внимание.
Шлеп!
Она подумала: «Можно ли проснуться во сне и не заметить, что все еще спишь?»
За окном бесшумно прополз свет фар, осветив дрожащие тени деревьев. Наташа вспомнила минувший день: суетные похороны, гроб с бабушкой, который отвезли на кладбище, заплаканную маму, поминки во дворе — молчаливое сборище каких-то незнакомых людей, которые выпивали и ели, а больше ничего и не делали.
Сон улетучивался и стирался из памяти. Наташа вышла из детской, направляясь в туалет на первом этаже, заметила, что дверь напротив приоткрыта. В тусклом свете настольной лампы Наташа разглядела спящую маму. С ее губ слетали какие-то слова, вперемешку с храпом. Не надо было складывать мозаику, чтобы понять, как сильно мама пьяна. Тормозов у мамы в этом деле не было. Папа поднял её на второй этаж незадолго до отъезда. Уложил прямо в одежде, набросил сверху тонкое одеяло.
