Я сообразил, что он ждет ответа.
— Нет, сэр.
— И почему же?
— Оливер Картрайт, сэр.
— Оливер Картрайт, — повторил он. — Я что, просто предложил держаться от него подальше? Сказал, не подходи, если сможешь? Нет, я велел тебе зарубить на носу, что к нему нельзя приближаться. — Он швырнул мне свернутую в рулон газету.
На первой полосе была статья о смерти задержанного в результате действий полиции. Анонимный источник в полиции сообщал, что группа захвата применила запрещенный удушающий прием. Текст сопровождался фотографией суперинтенданта Чейз с мрачным лицом.
— И надо же какое совпадение, — продолжал Паррс. — Сенсационная новость сначала появилась на сайте Картрайта. По уговору с благодетельницей нашей суперинтендантшей он несколько месяцев придерживал эту информацию, а тут решил ее опубликовать, раз его достает кто-то из моих людей. Чейз, как ты догадываешься, совсем не рада. А я так просто зол. Думаешь, ты до сих пор пребываешь в этом мире, потому что такой умелый и талантливый? Хватит тешить себя иллюзиями. Сделай хоть что-нибудь полезное, займись наконец чертовыми мусорными поджогами, потому что день, когда ты окончательно выйдешь из моего доверия, станет последним днем твоей жизни, Эйдан. И он уже близко. — Паррс повернулся ко мне, но я продолжал смотреть перед собой.
Он вышел из машины, хлопнул дверцей и пошагал прочь.
Остаток дежурства прошел в оглушительной, гнетущей тишине. Ее нарушало только хлюпанье флакончика с антисептиком, которым Сатти беспрестанно обрабатывал руки. От спиртовых испарений стекла машины так запотели, что фонари и предметы за окном расплывались. Когда ранним утром я наконец высадил Сатти у дома, он повернулся ко мне.
— Ничего сказать не желаешь?
Сатти был ходячим кошмаром, но умудрялся оставаться на плаву, несмотря на несколько губительных для карьеры скандалов, постоянные конфликты со всеми и вопиющий непрофессионализм. Так что в моей ситуации он был не самым худшим советчиком.
— Паррс считает…
— А знаешь что? Мне не интересно. — Сатти выбрался из машины и так быстро пошагал прочь, будто я был заразным.
Я развернулся и с минуту стоял на светофоре.
Заказное убийство.
Мотор работал, светофор, наверное, несколько раз переключился с красного на зеленый, но я ничего не замечал. Только когда меня сердито объехал одинокий утренний водитель, я вынырнул из размышлений. Опустил стекла, включил мигалки и около часа носился по пустым улицам, пытаясь выветрить из машины вонь после Сатти, и развеять сумбур в голове. Опьянение скоростью было сродни кайфу, и я затосковал по тем дням, когда такого же состояния можно было достичь, проглотив таблетку или вдохнув белую дорожку с ладони.
