– Да я могу и не пинать. Мне же нравится работать, как ты уже заметил, – ответил я.
– Не, сынок. Так можно перегореть. Не забывай отдыхать. Как физически, так и умственно. Поработал, пописал. Не забывай носить блокнотик и иногда бросай лопату и пиши любую ахинею, лишь бы Женя не почувствовал власть. Он должен всегда сомневаться, он должен всегда ревновать.
– Спасибо, выздоравливай. Пиши пока.
– Уже пишу. Ничего, дети жрать захотят, вернусь к вам на участок. Синок, тащи мешок!
В понедельник поехал один с сильного похмелья на работу. Вставать пришлось ранним утром, путь был очень долгий: маршрутка от Петергофа до метро «Автово», потом на метро от «Автово» до «Удельной», потом электричка до Зеленогорска. В Зеленогорске Женя должен был подобрать меня. У него был дом в деревне Агалатово, там он проводил выходные, и удобнее всего было пересечься в Зелике. Но его все не было, пришлось ждать чуть больше получаса у станции. Всю воду, которая была с собой, я уже выпил, денег оставил ровно столько, чтобы доехать досюда, поэтому время тянулось долго в сушняке и головокружении. Но я, чтобы преодолеть это состояние, делал наброски в блокнот. Иногда из похмелья рождаются лучшие стихи. Первый текст для «детского психиатра» был закончен к приезду Жени.
Как только я сел в машину, Женя принялся жаловаться:
– Вот Марат так всегда! П-поработает пару недель, а как только все наладится, как только понимаем фронт работ, он не выходит. Хорошо, что ты быстро втянулся.
– Да ладно, – ответил я. – Несколько дней отдохнет, грыжа болеть перестанет – вернется.
– На следующий неделе нам фундамент заливать. Ни хрена не г-готово. Надеюсь, правда вернется.
– Ничего, я могу работать лишний час, и узбеков подключим.
Работы действительно стало больше, обед мы на время упростили. Вместо супа и второго питались гречкой или рисом с тушенкой, что тоже было неплохо. Вместо салата ели овощи вприкуску. В этом был свой шик. Первый день я почти целиком орудовал бензопилой – распиливал доски на колышки для деревянной опалубки. Это был психоделический опыт. Идешь вдоль длинной доски, распиливая ее, вчерашняя водка льется с тебя рекой, перед глазами плавают какие-то белые фигуры, руки ходят ходуном. Потеряешь бдительность, поддашься своей слабости – лишишься конечности. Сон мой с понедельника на вторник был тревожным, руки сводило судорогой, я и во сне все еще пилил: сначала доски, потом дом, пристройку к которому мы делаем, потом вагончик с узбеками, потом собачью будку и саму собаку – ее я распилил вдоль туловища, она с визгом разлетелась на две симметричные части, а кишки обмотались вокруг бензопилы. С этим я проснулся на рассвете и заварил себе чай. Марат, Сигита, Михаил Енотов – по ним я сейчас скучал больше всего.
