Рутина | страница 5
К новому году я уже научился заполнять анкеты быстрее всех других «патологических массовщиков», как я называл своих коллег. Мог включаться и без усилия мысли генерировать речевой поток и тут же отключаться, потом бежал через дикий мороз от метро «ВДНХ» (две моих первых зимы в Москве были очень холодными, как будто я привез сибирский холод с собой) и прыгал под одеяло к Сигите. Попав с холода в тепло, тело начинало сильно зудеть. Моя чувствительная кожа как будто отслаивалась от плоти, а под ней резвились хлебные крошки. Но Сигита спала хорошо, как небольшая и нежная зверушка, пока я нервно ворочался рядом.
Учебу я в большинстве случаев прогуливал, кроме занятий по мастерству.
Один студент-продюсер занимался перепродажей старых компьютеров. Несколько дней поработав статистом на телевидении, я сделал над собой усилие и вместо того, чтобы пропить деньги, купил рабочий инструмент – старый гудящий пентиум. Теперь у меня было рабочее место.
Наша комната походила на келью двух шизофреников и их непутевой дочурки – большую часть времени Сигита тоже была с нами. Она оставляла за собой грязную посуду и разбросанные вещи: невозможно было понять, какие из них свежие, а какие надо стирать. Призраки волочились за ней, мысли опадали с головы вместе с длинными черными волосами. Меня родители с детства приучили мыть посуду сразу. У Сигиты же был принцип: обязательно расслабиться после еды, пообещать, что отдохнет и вымоет посуду, а потом забыть про собственное обещание.
Я орал на весь десятый этаж:
– Я что, твоя прачка?! Скажи, я похож на прачку?! Скажи мне!
Она проводила большую часть времени в своем воображариуме, если была трезвая, выглядывала нехотя и опять погружалась в себя. Еще у нее были поверхностные знания обо всем на свете, она была ходячей энциклопедией – по любому предмету получала хорошую оценку.
Когда она была маленькой, ее мама была успешной в делах и покатала Сигиту по миру. На карте, оставшейся висеть на стене от прошлых жильцов, она могла отметить много стран и рассказать об обычаях их жителей и своих впечатлениях. Я же не был нигде, кроме Кемерова, Москвы, Санкт-Петербурга (ездил один раз к Илье Знойному в гости) и еще пары сибирских маленьких городов. Я очень ревновал и обижался. Когда я вредничал, Сигита закрывалась, выдумывала себе болезни, неврозы, проблемы, драмы, трагедии, многочисленные сюжеты фильмов и целые вселенные.
Иногда, особенно с легкого похмелья, она была очень ласкова и говорила мне:
