И это — замораживание мысли — одно из самых серьезных преступлений нашего режима.
— Одна из наиболее частых тем ваших публицистических выступлений — положение дел в отечественном спорте. Многие из затронутых вами проблем в большой степени можно отнести и к цирку: нередко выжатые как лимон люди оказываются на свалке…
— В условиях, когда физическое состояние народа можно охарактеризовать как вырождение, спорт не должен замыкаться только на добыче золотых медалей, выращивании чемпионов, поглощая средства, крайне нужные для народного спорта, особенно детского. Спорт должен служить здоровью общества, а не амбициям бюрократии.
Так называемый большой спорт сегодня — это не что иное, как торговля телом, торговля здоровьем. Здоровьем и самих спортсменов, и нации в целом. Валютная проституция. Наркотики, непомерные нагрузки, нарушающие гармоничное развитие человека, зачастую лишающие юных спортсменок возможности стать в будущем здоровыми матерями. Во имя чего?
Во многих видах спорта положение таково, что без допингов уже невозможно показать результат мирового уровня. И в параллель спортивному состязанию приходит еще одно: кто попадется на приеме допингов, а кто — проскочит. Это не только в нашей стране.
Я с разных трибун предлагал: давайте, по крайней мере, в тяжелой атлетике, раз и навсегда откажемся от употребления запрещенных химических препаратов. Честно, сами для себя. Пусть результаты наших спортсменов откатятся на пятые и десятые места в мировых таблицах. Пусть! Но выиграют все, а у больного большого спорта появится шанс стать символом здоровья, а не катастрофически быстрой деградации человека. Физической и нравственной.
И срочно, без лицемерия и лжи, разделить спорт на профессиональный и любительский, назвать вещи своими именами.
— Будь так, тогда бы, видимо, была исключена и та трагедия, которая произошла с вами в 68-м, когда вы оставили большой спорт.
— В те годы у меня еще не было опыта литературной работы. Мне удавалось заключать какие-то договоры с издательствами, чтобы меня не обвинили в тунеядстве. Удавалось печатать спортивные рассказы, но опубликовать серьезные исторические работы было практически невозможно. Та же книга «особый район Китая» готовилась к изданию с невероятным трудом. Работа была начата в 68-м, а издана книга только в 73-м. Тотчас после этого мне было передано лестное предложение Брежнева перейти на работу в Международный отдел ЦК. Это было признание. И какое! Я же о себе точно знал, что работать там не смогу. Таить и искажать свое мнение — это не мое. И потом — литература. Я столько к ней шел… отказ принять это предложение был многими воспринят как сумасшествие. Я ведь во время работы над книгой продал машину, дачу, чтобы хоть как-то свести концы с концами.
