Платус оглянулся.
- Да, именно.
Таск неторопливо подошел к нему.
- Один вопрос.
- Не обещаю, что отвечу.
- Кто охотится за мальчиком? Вы отправляете его с Сирака-7, потому что он на крючке. Мне было бы полезно знать, от кого мы бежим?
- Возможно. - Платус улыбнулся своей печальной улыбкой. - Я собирался рассказать вам об этом сегодня вечером. За мальчиком охотится Командующий.
- Командующий! У таких, как вы, не бывает мелких врагов. Впрочем, как и у меня. Это все как-то связано с моим отцом?
Платус не ответил.
Таск сделал еще одну попытку.
- Все командующие или один определенный?
- Один, и самый опасный. Вы знаете, кто он, и я думаю, нет нужды называть его имя. Но избегайте и остальных.
- Хорошо. Теперь скажите, почему командующие охотятся за мальчиком? Что мог семнадцатилетний…
Лицо Платуса стало мертвенно-бледным.
- Не спрашивайте меня больше ни о чем! Ради собственной безопасности! Только… отвезите мальчика туда, куда решили, оставьте его там, а сами скройтесь! Как бы мне хотелось верить, что кто-то там, на небесах, охраняет его! Но моя вера давно умерла. Извините, я должен идти и приготовить его к путешествию. До свидания, Мендахарин Туска.
Платус быстро, почти бегом покинул склад.
- Эй, вы! - сердито крикнул вдогонку Таск. - Перестаньте называть меня этим именем!
* * *
Еще долго после ухода Платуса Таск стоял в полумраке склада, перебирая в уме все, что сказал и о чем умолчал этот странный человек. Все командующие преследуют одного прыщавого мальчишку. Значит, подросток нужен Конгрессу. Из этого следует… Что? Ничего, что имело бы какой-то смысл для Таска. Самопроизвольно рука наемника потянулась к серьге на ухе и ощупала ее. Форма серьги в точности повторяла форму оправы камня, висевшего на шее Платуса.
Ругаясь последними словами, Таск пнул пустой деревянный ящик с такой силой, что тот развалился.
- Ты все еще здесь, Данха Туска? - крикнул он в темную пустоту склада, и его слова отозвались эхом. - Мертвый и погребенный, ты все еще преследуешь меня, все еще пытаешься управлять моей проклятой жизнью!
Слезы лились по Гекубе,
по женщинам Иллиона,
Стекая в мрачные воды Вебы
в день их рожденья.
Но на тебя, о друг мой,
были все наши надежды…
Платон
Сумерки опустились на рабочие площадки космодрома раньше, чем на город. Последние лучи вечерней зари постепенно угасали на блестящей поверхности корпусов огромных транспортных кораблей, тени от них удлинялись. На небе был еще виден отблеск заката, а рабочие площадки, залитые уже электрическим светом, казались яркими пятнами среди постепенно сгущавшейся темноты. Через каждую сотню метров сторожевые прожекторы выхватывали снопами света мрачные грязно-серые металлические корпуса только что совершивших посадку кораблей. Корпуса их почернели от налипших за время полета так называемых «космических ракушек», и специальным бригадам предстояло потратить не один день, чтобы счистить их. За пределами световых кругов от прожекторов темнота казалась еще гуще.
