— Дождемся темноты и рвем когти, — согласился я.
— О чем вы там говорите? — встревожился Серхио, который русского не знал.
— Обсуждаем, что вождь будет нам должен за наши услуги, — сказал Гоша. — Пусть про выпивку и баб не забудет, только красивых, а то я не зоофил.
Серхио перевел.
— Вождь согласен. По две жены каждому. От великих белых шаманов ему нужно потомство.
— Заводчик бультерьеров нашелся, мля, — я сплюнул на пол.
— Ничего парни, привыкните, — осклабился Серхио. — Ведь это не самое страшное.
— Тебе легко говорить, — пробурчал Гоша.
Мы сидели у костра, прихлебывая из бутылки вискаря, оставленной щедротами продавшего нас в рабство за свою свободу Серхио, который не просто развел тут торговлю, меняя шмурдяк на золотые самородки и всякую прочую экзотику, видимо пользующуюся спросом, а еще и бухал с вождем, пока индейцы тащили часть его поклажи обратно в лодку. Больной сын вождя явно шел на поправку, как выяснил сделавший импровизированный обход Гоша, так что с этой стороны нам ничего не грозило.
— Торговец черным деревом Себастьян Перейра, бля, — Гоша сделал хороший глоток.
— Сука, — согласился я. — Взял и продал. Ладно, хорош глушить вискарь, начинаем работать…
И тут ночь разорвал треск автоматных выстрелов, засвистели пули, взрывая листья хижин, деревня наполнилась многоголосым криком и воем — где испуганным, а где и воинственным.
— Я за оружием! — перешел я на ускорение, и забежав в хижину, которую приметил раньше, схватил наши кобуры и свой чемоданчик, лежавшие на циновке.
Выбежав на улицу, я сделал жест Гоше — говорить на такой скорости было бесполезно — и мы ломанулись обратно через джунгли по протоптанной индейцами тропе.
— Фух, я уже выдохся, — Гоша вышел из ускорения тяжело дыша. — Как думаешь, кто это был?
— Не все ли равно? — я подал ему кобуру с его артиллерийским «парабеллумом». — Сам неси. Побежали, нам надо на лодку успеть раньше этого мудака.
— Побежали.
Но мы опоздали, когда выйдя к берегу, увидели, как Серхио священнодействует с запуском своего калильного болиндера.
— Пусть заведет, — шепнул я Гоше. — В этой модели я ни бум-бум.
Гоша мне ничего не ответил, только согласно кивнул.
Наконец двигатель затарахтел. Серхио выпрямился, отвязал лодку… Больше он ничего не успел сделать, сбитый с ног маваши.
— Привет, Серхио! — как можно более приторно-дружелюбно сказал я. — Ты кажется решил, что от нас избавился?
Проводник ничего не ответил, вытирая рукавом кровь, потекшую из носа.
