Это и пытался донести до него Петро. С тех пор, как Риса привлекла внимание людей, жизнь Диветри перестала быть веселой. И Адрио, его лучший друг с первых дней в инсуле, должен был понимать это.
Один из двух стражей у стены канала крикнул мужчине на телеге:
— Дорога закрыта, синьор! — Адрио и Петро со своего места слышали удивленный тон мужчины, но не слова. Ливни за последние два дня заставили реку Соргенте разлиться. Над речными вратами, служащими дамбой для Соргенте, текущей по каналам города, вода казалась спокойной. Но дальше она разлилась, мешая путникам попасть в северо-восточную часть города.
— Боги, я грязный, — Петро впервые заметил, насколько грязным он стал. Когда они столкнулись с затопленной дорогой, Петро радостно, во имя их дружбы, разулся, закатал штаны до колен, усадил Адрио на плечи и пошел вброд. Их мешки били его по лицу, и идти было непросто. Теперь его ноги выглядели так, словно принадлежали кому-то с более темной кожей, чем его. Его штаны и белая рубаха, которые были чистыми и аккуратными, когда они покинули инсулу полчаса назад, были в пятнах и мятые. Адрио выглядел так же хорошо, как и когда они отправились в путь. — Хотя бы ты чистый, — отметил Петро, стараясь не ворчать.
Адрио сначала молчал, но сжимал губы так, что менее терпеливый человек уже встряхнул бы его.
— Мне повезло.
— Многие сказали бы спасибо, — вода Соргенте была слишком грязной, чтобы помыть в ней ноги, и Петро приходилось ждать, пока грязь высохнет, чтобы потом стряхнуть ее.
— Вот как? — ответил Адрио. Со своего места на нагретом на солнце камне он указал на двух стражей замка, стоящих на другой стороне затопленного перехода в двадцати саженях от них. — Твои друзья не пойдут за тобой?
— Нет, Хмурый и Нос-крюк не пойдут. Они ждут, когда их подменят, — объяснил Петро. Хмурый и Нос-крюк всегда сменяли Веника и Дышащего ртом по вечерам, и они были на посту с момента, как Петро шел спать, до его завтрака. Он должен был выучить имена стражей, но упрямство заставляло его надеяться, что они пропадут. Адрио просто звал стражей друзьями Петро, словно все еще питал иллюзию, что это сопровождение было привилегией, а не бременем.
— Жалко. Нос-крюк довольно милая, — Адрио вытянул шею и посмотрел на красивую стражницу. — Милое лицо сделало бы все это терпимее.
— Хоть это и страж? — пошутил Петро.
Адрио напрягся и отвернул голову.
Петро сказал что-то не так, но не понял, что именно.
— Это путешествие и так будет плохим. Не ухудшай его, ссорясь со мной.
