Красный нуар Голливуда. Часть II. Война Голливуда | страница 9
Я фашист, потому что я — итальянец. — Пиранделло.
Раздосадованным Лоусону и Одетсу оставалось только — вкупе с Гореликом, Элмером Райсом и Сидни Кингсли — гневно осудить Пиранделло на страницах New Theater.
Пикфорд, Кон, Браун достойны снисхождения. Дуче покорял не только бесхитростных киноработников, но и изощренных интеллектуалов (включая Рабиндраната Тагора): с каждым находил общий язык, перед каждым представал в ином, неизменно неотразимом обличии. Честертон думал о нем, когда писал о Фоме Аквинском:
Когда видишь такие головы — большие, с тяжелым подбородком, римским носом и куполом лысеющего лба, — так и кажется, что в них есть полости, какие-то пещеры мысли. Такая голова венчала коротенькое тело Наполеона. Такая голова венчает теперь тело Муссолини.
Саша Гитри, «король бульваров», самый тонкий и остроумный стилист Франции, «желал просто увидеть его, потому что есть люди, на которых так же интересно смотреть, как на портрет кисти Мемлинга или прекрасный пейзаж».
Акутагава сожалел, что у китайских «националистических романтиков» «нет человека, подобного Муссолини, который был бы способен дать им железное воспитание».
Муссолини (до Эфиопии и до союза с Гитлером, которому он сначала оппонировал) не вызывал идиосинкразии даже у людей «одной крови» с Лоусоном и Одетсом. Линкольн Стеффенс уличал в лицемерии тех, кто осуждал «божественного диктатора», сравнимого с Лениным, за подавление демократии: разве Муссолини обещал вам демократию? Судите его (как художника) по законам, им самим над собой установленным. Кстати, демократия умерла под Верденом, не так ли?
Самоубийство несостоятельной демократии — это острое, всеобщее чувство.
Скульптор Джо Давидсон был членом КДР, сторонником ФДР, в конце 1940-х он возглавит последний из фронтов — Независимый гражданский комитет художников, ученых и профессионалов. Это в его парижской мастерской состоялся в 1919-м легендарный диалог Стеффенса с банкиром Бернардом Барухом, чей бюст лепил Давидсон.
— Вы были в России?
— О нет, гораздо дальше: я совершил путешествие в будущее, и оно прокладывает себе дорогу!
Позже Стеффенс варьировал ту же мысль: «Я видел будущее, и оно действует». В 1927-м Давидсон лепил бюст Муссолини и делился со Стеффенсом: «В нем, безусловно, ощущается сила».
Муссолини можно было уважать, Гитлера — только бояться.
Интересно, как чувствует себя бюст Муссолини среди других работ Давидсона — бюстов Эммы Гольдман, Долорес Ибаррури, Чаплина, Эйнштейна, Тито?